Фрэнк кивнул.
Согласно телефонной книге, Стерн жил довольно далеко, на Резерв-роуд. Энни позвонила, и Стерн пригласил ее к себе.
— Можно я приду не одна? Мы с другом вместе работаем над темой...
Стерн не возражал. Он оказался радушным хозяином, угостил их чаем и охотно утолил любопытство Дейли насчет книг, которыми была набита его квартира. Книги большими и маленькими стопками громоздились на любой горизонтальной поверхности: на полу, столах, подоконниках, батареях — не было их только на полках.
Стерн оказался старше, чем ожидал Фрэнк, — лет тридцати. У него были водянистые голубые глаза и лысоватая голова, волосы на которой выглядели то ли слишком давно не стриженными, то ли недостаточно отросшими.
Фрэнк и Энни примостились с чаем на краешке ярко-зеленого потертого дивана.
— Бен умница, — сказала Энни. — У него потрясающая докторская.
— Да, потрясающая, — рассмеялся Стерн. — Уже шестьсот листов накатал, а конца-краю все не видно.
— Понимаю, — сочувственно кивнул Фрэнк. — Сижу над одной статьей уже несколько месяцев.
— Беда в том, что чем больше узнаешь, тем сложнее все оказывается. Парадокс Зенона, только не в математике, а в жизни.
— Энни сказала, что ты пишешь про культы.
— Вроде того. Культы, секты, ереси, новые религии — названия зависят от точки зрения.
— И про что диссертация?
— Про то, что, чем больше все меняется, тем меньше оно меняется.
— Понятно. Стерн улыбнулся:
— Сравнительный анализ таборитов и «Объединенного человечества».
— Никогда не слышал, — покачал головой Фрэнк. Стерн заерзал на месте, как будто его застукали с журналом про НЛО.
— Как яблоки с апельсинами — отличаются вроде сильно, а на самом деле очень похожи. Табориты — религиозное движение в Чехии пятнадцатого века. Они объявили войну институту церкви и проповедовали своего рода активный милленаризм.
— Что это значит? — спросила Энни.
— Табориты считали, что могут своими поступками приблизить тысячелетнее царство Божие.
— Как именно? — поинтересовался Фрэнк.
— Избавляя мир от греха. Для этой цели они пользовались всем, что под руку подвернется, включая мечи, ножи, копья, арбалеты и катапульты. Надо радоваться, что у них не было ядерной бомбы.
— Они что, убивали людей? — не поверила Энни. Брови Стерна насмешливо взмыли вверх, но он промолчал и затянулся сигаретой.
— Они карали грешников. Они были рукой Господа. Выполняли свой религиозный долг — убивали всех, кто не принадлежал к их течению. Потому что именно так опознают грешников — не таких, как ты, надо убить и очистить землю.
— Господи! — не сдержался Фрэнк.
— Вот именно.
Скорчив серьезное лицо, Стерн склонился над чемоданом, исполнявшим роль кофейного столика, схватил Энни за запястье и злобным шепотом, с нелепым, якобы чешским акцентом прошептал:
— Да будет проклят тот, кто не обнажит свой меч на врагов Христа! Нет жалости сатане! Нет прощения злу! Так сказал Ян Жижка!
— Ух ты. — Энни отдернула руку и потерла запястье.
— А те, вторые? — спросил Фрэнк. Стерн, казалось, не сразу понял вопрос.
— А, «Объединенное человечество»... Они другие.
— Ты же сказал, что они похожи.
— Ну да. Только между ними пятьсот лет истории плюс психологические различия. Средневековая Прага и Санта-Моника времен Великой депрессии все-таки разные вещи.
— По-моему, не должно быть никакого сходства, — заявил Дейли.
— По-моему, тоже, — поддакнула Энни.
— "Объединенное человечество" возникло в начале тридцатых. Лидером у них был некий Артур Белл, создатель теории заговора — про «тайных правителей» и «международных банкиров».
— Ясно, — хмыкнул Фрэнк, — бедные евреи, нет им покоя.
Стерн рассмеялся:
— Да, тот еще антисемит. Как и табориты, он эксплуатировал царство Божие. Только ему утопия виделась изобилием кондиционеров.
Энни захихикала.
— Хотя основная идея та же самая. Он предсказывал естественный катаклизм, который закончится мировой войной, — таким образом погибнет большая часть населения Земли. Благодаря этому начнется Новый Век, он же царство Божие, он же рай на земле. У каждого будут бесплатный кондиционер, дом за двадцать пять тысяч долларов — тогда это были огромные деньги — и трехчасовой рабочий день, если ты не хочешь выйти в отставку. В таком случае тебе будут платить пенсию.
— Меня устраивает, — хмыкнул Фрэнк.
— Это многих устраивало. Белл быстро разбогател.
— То есть фактически у Яна Жижки и этого Артура была одна и та же мечта.
— Вот именно. Только этой мечтой заразились от них миллионы других людей. Одной и той же кровавой мечтой. Еще чаю хотите?
— Да, — кивнул Фрэнк, — спасибо.
Стерн наполнил его кружку и повернулся к Энни:
— Ну, что стряслось?
— А? — не сообразила она.
— В любви ты мне по телефону признаться не пожелала... Над чем вы работаете вместе?
— Ax да, — кивнула Энни. — Над... этим. — Она обернулась к Фрэнку, и ей почти удалось стрельнуть глазами — насколько на это вообще способен микробиолог. Так или иначе, намек он понял.
Фрэнк прокашлялся.
— Нас интересует «Храм Света».
Стерн молча откинулся в кресле и перевел на Энни взгляд человека, которому пытаются впарить «Ролекс» за полсотни.
— Что это значит?
— А в чем дело? — недоуменно спросила Энни. Фрэнк нахмурился.
— В чем дело?! Энни, я тебя два года не видел, а тут ты звонишь и между делом заявляешь: «Да, кстати, мой приятель интересуется „Храмом Света“!» Это шутка такая?
— Нет, — вмешался Фрэнк, — это не шутка.
Раньше Стерн смотрел только на Энни. Теперь он повернулся к Фрэнку и спокойно спросил:
— На кого ты работаешь?
— На кого? — повторил Дейли. — Ни на кого. Я работаю в «Пост».
— Он штатный журналист.
— Неужели?! — воскликнул Стерн, склонив голову набок. — Какой у тебя телефонный номер?
— Что?
— Рабочий телефон. Что мне скажут, если я позвоню в «Пост»?
— Если честно, то я в бессрочном отпуске.
— Начинается!.. — закатил глаза Стерн.
— Правда! Смотри. — Фрэнк вытащил пропуск в «Вашингтон пост».
— Любой дурак подделает, — отмахнулся Стерн. — Дешевка, а не доказательство.
— Разумеется! Именно это и доказывает подлинность — «Вашингтон пост» дешевка и есть, — кивнул Фрэнк.
— Какие глупости! — вмешалась Энни. — Бен, это же я! Что ты там навыдумывал?
Стерн не обратил на нее внимания.
— И чем ты занимаешься в своем бессрочном отпуске? — спросил он Фрэнка.
— Работаю по гранту Сэма Джонсона.
— Это еще что?
— Своего рода конкурс. Журналисты подают заявки на темы, и победитель получает оплачиваемый год работы над тем, что его интересует. Я подал заявку, она понравилась, — развел руками Фрэнк.
— И какая у тебя тема? «Храм Света»? — посмотрел ему в глаза Стерн.
— Нет, новые опасные вирусы, — честно ответил Фрэнк. Стерн нахмурился еще сильнее.
— Если хочешь, позвони в фонд. Он есть в телефонной книге.
— Откуда мне знать, что он не подставной?
— Фонд Джонсона? Для чего?
— Для «Храма».
— Для «Храма Света»?!
— А что? У него десяток таких фондов на содержании — и Институт религиозных практик, и Фонд Геи, и бог знает что еще. Они на деньги не скупятся. Хороший пиар.
— Возможно. Только Фонд Джонсона тут ни при чем, можешь мне поверить. Старика Коу удар бы хватил.
Стерн еще некоторое время на него смотрел и наконец кивнул, как будто принял решение.
— Я тебе кое-что покажу, — сказал он, вытащил газету из кипы на столе и бросил ее перед Фрэнком на чемодан.
Это был весенний номер «Отсчета Армагеддона» — прошитые тридцать две страницы плотной бумаги. Обложка пестрела заголовками про сайентологов и Интернет.
Фрэнк неспешно долистал до восьмой страницы. Там в колонке «Персоналии» была фотография Соланжа за штурвалом корабля, возможно, «Хрустального дракона». Заголовок — «Рулевой».