Уже в 90-е годы было решено издать “Книгу Памяти” Брянской области, занести туда краткие биографические данные обо всех брянцах, погибших в годы Великой Отечественной войны на полях сражений, умерших от ран и болезней, полученных на фронте, замученных в тылу и гитлеровских застенках, пропавших без вести... Благороднейшая идея! Безмерна благодарность тем, кто, не жалея труда, исследовал архивы, фронтовые донесения, документацию военкоматов, исполкомов, вел кропотливую переписку, собирая сведения о земляках, не вернувшихся после войны в свои семьи, родные места! В результате Книга. хоть и не строго выверенная, была издана и стала бесценной хранительницей светлой памяти о наших земляках, жизнью своей заплативших за свободу и независимость Советской Отчизны.
С волнением перелистываю страницы Книги, взгляд выхватывает до боли знакомые, РОДНЫЕ фамилии...
“Лепшей Иван Петрович. Капитан. С.Брахлов. Русский. Призван Климовским РВК. 35 ГАП. Умер от ран 15.09.43. Похоронен в дер. Коробово, Брянской области.”
Это мой старший брат. Он получил тяжелое ранение в боях за город Карачев и спустя месяц скончался в полевом госпитале.
В скорбном списке Книги Памяти - 5 наших одноклассников. Вот краткие данные о них.
Захаренко Василий Яковлевич. Рядовой. 1916 г.р. ПП774. Погиб 26.11.41г. Похоронен в Смоленской области.
Кузоро Артем Иосифович. Ст. сержант. 367 сп. Погиб 1. 04. 45 г. Похоронен в м.Гноденфельд /Германия/.
Лопатко Дмитрий Кузмич. Мл. сержант. Погиб 14.12.42 г. Похоронен в Моздокском районе /Северный Кавказ/.
Рублев Иван Ермолаевич. Рядовой. 1918 г.р. Погиб 17.06.43 г.
Ребенок Николай Григорьевич. 1916 г.р. Пропал без вести в феврале 1943 года.
Они воевали на разных фронтах и в различных родах войск. Одни погибли в самом начале войны, другие испытали тяжкую горечь отступления и сложили головы в глубине России. Третьи прошли через всю войну и, когда до ее победного завершения оставались лишь месяцы, пали в ожесточенных сражениях уже в самом фашистском логове. Все они с честью выполнили свой долг, положили на алтарь Победы свою жизнь. Светлая память о них будет жить вечно.
Им было по 25-28 лет. Расцвет жизни. Строка, оборванная на полуслове. У каждого были свои рассветы и звездопады, свои планы и заветные мечты. Можно многое сказать и о немногословном, крепко сбитом шамовским парне Васе Захаренко, о голубоглазом интеллигентном аккуратисте Мите Лопатко, о на редкость доверчивом, простодушном Иване Ермолаевиче из Лобановки, носившем знаменитую фамилию русского художника Рублева...
Конечно же, все мы в классе, хорошо знали друг друга, привычки каждого, черты характера. Но когда ты изо дня в день вместе шагаешь 4 километра туда и 4 обратно и при это оживленно обсуждаешь школьные дела, житейские проблемы - и так продолжается целых три года - это делает уже тебя не только спутником, а близким человеком. Именно так я могу сказать об Артеме Кузоро.
Мы не были с ним друзьями - в чем-то наши убеждения, склонности расходились, но взоимоотношения всегда были ровными, товарищескими. Человек он был не очень общительный, скорее даже замкнутый. Вероятно, тому причиной была перенесенная в раннем детстве травма, последствия которой оставили приметный след на положении шеи. Но когда Артем попадал в доверительную обстановку товарищеского взаимопонимания, от его скованности ничего не оставалось.
В тот теплый майский день мы возвращались со школы вдвоем. Только что прошел небольшой дождь, и в воздухе пахло сыростью. Над недавно вспаханным полем демонстрировал свое незаурядное мастерство вертикального взлета и парения голосисый жаворонок. На какое-то время он зависал на небольшой высоте над пашней, усиленно работал крылышками, и оглашал воздух звонкой дребезжащей трелью:
- Дзинь-ди-и-чии-вик-зинь-зинь!
Нежаркое солнце, освободившись от уходящего в сторону пушистого светло-серого облака, похожего на огромную нахохлившуюся птицу, все ниже склонялось к косогору, по подножью которого проходила старая дорога Чернооково - Брахлов. Шагалось легко - еще один камень с плеч долой, еще один учебный день остался позади.
- И чего он, этот “Максим что ли”, к тебе сегодня прицепился? - вспомнил я, как на уроке математики Самусев чуть не полчаса держал Кузору у доски.
- А я на него не обижаюсь, - сказал Артем. - Свой предмет он как дважды два знает, того же и от нас добивается. Это хорошо. Вот только он это как-то напролом норовит. Нет, я бы на его месте...
- Хотел бы быть на его месте? Скажи честно.