– Стоять! – приказал Глокта.
Наемник замер у соляной черты, вопросительно посмотрел на него поверх маски. Холод в зале усилился. В середине концентрических кругов что-то происходило. По воздуху пробежала зыбь, будто от пламени костра. Зильбер продолжал хрипло читать заклинания. Глокта замер, переводя взгляд с одного дряхлого адепта на другого.
«Что делать? Остановить его или нет? Остановить или…»
– Позвольте мне! – Коска выступил вперед, сунул левую руку в карман черной куртки.
«Но ты не…»
Стремительный замысловатый жест отправил метательный нож через весь зал. Клинок, сверкнув в пламени свечей, пролетел через мерцающий воздух и с глухим стуком по самую рукоять вонзился в лоб Зильберу.
– Ха! Я же вам говорил! – Стириец ухватил Глокту за плечо. – Мастерский бросок, а?
Алая струйка крови поползла по щеке Зильбера. Глаза его закатились, он замигал, завалился набок и, опрокинув кафедру, рухнул на пол. Древний манускрипт, хлопая страницами, шлепнулся на упавшее тело. Светильник опрокинулся, горящее масло залило плиты пола.
– Неет! – пронзительно завизжал Сульт.
Чейл охнул и замер с раскрытым ртом. Канделау отбросил свечу и распростерся на полу. Денка испуганно пискнул и закрыл лицо ладонями, выглядывая из-за растопыренных пальцев. В наступившей тишине все, кроме Коски, уставились на труп адепта-демонолога. Глокта оскалил редкие зубы и сощурился.
«И – вот она. Это ужасная, восхитительная, бесконечная секунда между мгновением, когда ты споткнулся, и мгновением, когда приходит боль. Вот сейчас… сейчас… сейчас она придет».
Но никто не пришел. Не произошло ничего. Под гулкими сводами зала не раздался демонический хохот. Пол не провалился, врата в преисподнюю не распахнулись. Мерцающее сияние исчезло, в зале стало теплее. Глокта недоуменно, почти разочарованно изогнул бровь.
– Похоже, демонические искусства оставляют желать лучшего.
– Нет! – снова взвизгнул Сульт.
– Да-да, ваше преосвященство, именно так. Подумать только, было время, когда я питал к вам почтение. – Глокта с ухмылкой взглянул на адепта-химика, вцепившегося в арбалет. – Прекрасный выстрел, поздравляю. И мне работы меньше. – Он дал знак наемникам. – Взять его!
Сауризин отшвырнул арбалет.
– Я не виноват! Меня заставили! Вот он… – Адепт ткнул толстым пальцем в недвижное тело Зильбера. – И он! – указал на Сульта.
– Правильно мыслите, адепт. Однако лучше об этом рассказать на допросе. А пока не будете ли вы так любезны позаботиться о его преосвященстве?
– С удовольствием, – заявил Коска и уверенно направился через зал, небрежно ступая по тщательно вычерченным символам.
– Глокта, ты редкий глупец! – завопил Сульт, гневно тряся седой шевелюрой. – Байяз чрезвычайно опасен. Первый из магов и его король-бастард!.. Ты не имеешь права! Ты…
Коска заломил ему руки за спину и поставил на колени.
– У вас будет время для подробных объяснений. Если, конечно, гурки нас всех не перережут. – Глокта осклабился, блеснув остатками зубов.
Коска стянул запястья Сульта веревкой.
«Ах, если бы ты только знал, как я мечтал произнести эти слова!»
– Архилектор Сульт, именем его величества короля вы арестованы за государственную измену.
Джезаль стоял, не шевелясь, не сводя глаз с близняшек. Та, что была заляпана кровью, томно потянулась. Ее сестра изогнула бровь.
– Как ты желаешь умереть? – спросила она.
– Ваше величество, встаньте за мной. – Горст поудобнее перехватил меч здоровой рукой.
– Нет. Не в этот раз. – Джезаль сорвал с головы корону – ту самую, которую так долго выбирал Байяз, – и отбросил ее в сторону. Он устал быть королем. Если должен умереть, он умрет, как обычный человек вместе со всеми. Только сейчас он осознал, как ему повезло в жизни. Большинство о таком не могли и мечтать. Он столько добрых дел мог совершить, но вместо этого ныл и думал исключительно о себе, любимом. А теперь поздно. – Я всю жизнь прожил, шествуя по чужим головам и прячась за чужими спинами. Хватит. Не сейчас.
Одна из сестер медленно захлопала в ладоши. Звук раскатился по залу гулким эхом, умноженный зеркалами. Вторая сестра захихикала. Горст взял меч на изготовку. Джезаль повторил его жест, бросая едокам бессмысленный, последний вызов.
Верховный судья Маровия метнулся наперерез, двигаясь с невообразимой для старика скоростью. Полы темного одеяния развевались, в руке он держал длинный металлический жезл с крюком на конце.
– Что… – пробормотал Джезаль.
Внезапно крюк вспыхнул ослепительным белым светом, будто солнце в летний полдень. Зеркальные стены засияли сотнями огней. Бесчисленные крюки, полыхая, уходили в темную глубь стекол. Джезаль охнул, зажмурился и закрыл лицо рукой, ослепленный ярким сполохом.