Выбрать главу

Нет, не могла я представить ее с крашеными волосами и макияжем. Может, она и станет красивее, но потеряет ту мягкую естественность и обаяние, которые подействовали на меня странно успокаивающе. Ее лицо словно светилось изнутри, и мне показалось, что я знаю ее давным-давно. От нее пахло свежими, но в то же время чуть горьковатыми духами – и это запах тоже был мне хорошо знаком.

- Боитесь летать? – повторила она.

Я кивнула.

- А почему?

Ее вопрос меня ошеломил. Как это почему?!

- Самолеты часто падают, - прошлепала я шершавым, с трудом управляемым языком – снотворное все-таки давало о себе знать.

- Да, случается, - согласилась моя соседка. – Значит, вы боитесь не летать, а разбиться. Боитесь смерти. Но почему?

Тут уж я и вовсе не нашла что ответить. Она что, издевается? Как можно не бояться смерти? Найдется ли хоть один человек, который с чистой совестью скажет: «Да, я не боюсь!»?

- Чего именно вы боитесь? Боли, мучений? Того, что мир останется, а вас не будет? Разлуки с близкими? Или, может, неизвестности?

- Всего сразу, - подумав, ответила я. – Но неизвестности, пожалуй, больше всего.

- Все боятся неизвестности, - улыбнулась соседка. – Атеисты, например, боятся ее так сильно, что утверждают: за гробом ничего нет. Такая уверенность менее страшна, чем неизвестность. К тому же она еще и удобна. Если Бога и вечной жизни нет, значит, в этой можно жить так, как хочется. Ни в чем себе не отказывать, ни на кого не оглядываться.

Она перевернула лежащую на коленях книгу в коричневой обложке, и я прочитала золотые буквы: «Молитвослов».

Так, понятно. Все, что было хоть как-то связано с религией, вызывало во мне жгучее любопытство, которое я отнюдь не торопилась удовлетворить. Религия одновременно притягивала меня и отталкивала.

- Значит, вы верующая, - протянула я. – Знаете, я ведь тоже не совсем мутант. Верю, что за гробом что-то есть, какое-то другое существование. Что есть некий всеобщий Мировой Разум. Но я не могу поверить в Бога как личность. И знаете почему?

- Почему?

- Потому что Бог, создавший Вселенную, должен быть мудрым, добрым и справедливым. А что на деле? Кругом сплошная несправедливость. Доброго человека унижают, заставляют голодать, убивают. А мерзавец живет себе, как червяк в яблоке. Вот возьмем этот самолет. Если он вдруг разобьется…

Я прикусила язык и огляделась по сторонам. Мне казалось, что я говорю громко, почти кричу, но никто, похоже, не обращал на меня внимания. Молодая мама вела в туалет очаровательного рыжеволосого карапуза в синем костюмчике. Мужчина, сидевший наискосок, увлеченно читал толстую книгу, и только мой сосед справа по-прежнему с интересом поглядывал на меня.

- Так вот, если этот самолет разобьется, - я снова повернулась к соседке и заговорила тише, - может быть, по отношению к нескольким людям это и будет справедливо. А остальные? Те, кто ничего плохого в жизни не сделали? Дети, например?

- Вы хотите знать, почему Господь позволяет мерзавцам долго и безнаказанно творить зло, а добрых людей призывает к себе? Во-первых, злодей может и покаяться. А во-вторых, зло странным образом может превратиться в добро.

- Вы так уверенно говорите за Бога?

- Бог непостижим, но любящим сердцам он многое открывает, – в ее голосе я услышала такую доброту и сочувствие, что невольно устыдилась своего сарказма. – Да, те люди, которые погибают в авиакатастрофе, оказываются на борту обреченного самолета не случайно. Ну, с грешниками понятно, это те, кто уже совсем безнадежны. А с другими сложнее. Одни уже полностью исчерпали свой духовный рост, выше уже не поднимутся, а стоя на месте, могут и сползти. С душой ведь – это как по болоту идти. Остановишься – засосет. Другие, оставшись в живых, могли бы совершить страшные преступления. Смерть третьих будет благом для других людей. Например, дети, скорбящие о матери, придут за утешением к Богу. Да мало ли причин.

- Какая ерунда! – не выдержала я. – Ничего себе благо – скорбеть о погибших родителях! Вы еще скажите, что для матери потеря ребенка может стать благом.

- Может, - пожала плечами соседка. – Очень хорошо известен такой случай. Мать молила Бога исцелить ее умирающего от болезни ребенка. В видении ей был показан ее сын в будущем – едущим на позорной телеге к виселице. Но она по-прежнему был упорна в молитве. И ее просьба была исполнена. Сын выжил. Знаете, кто это был? Кондратий Рылеев.