Процитирую Марселя Мижо, известного биографа Экзюпери, писателя весьма сочувственно относившегося к авиации:
"Оказавшись за штурвалом после долгого перерыва, Мермоз решил показать стальному директору (имеется в виду Дидье Дора. — А.М.), на что он способен. Он проделал над аэродромом серию головокружительных фигур высшего пилотажа. На земле его встретили словами: "Ну, можешь сворачивать вещички..." Начальник эксплуатации, не удостоив вниманием Мермоза, ушел в ангар.
— В чем дело? — спросил Мермоз.
— Здесь не требуются акробаты. Ступайте в цирк, — последовал ответ.
Дрожащими руками Мермоз сбрасывает с себя шлем, комбинезон, перчатки.
— Значит, уезжаете?.. — услышал он за спиной.
— Да, да! — ответил Мермоз.
— Гм... недисциплинирован., гм... самовлюблен... гм... да... — разобрал Мермоз сквозь кашель Дора.
— Да, да! — крикнул он. — Да, я доволен собой, я хорошо летаю!
— Это вы мне?
— Да, вам, вам, раз вы так говорите...
— Гм... скверный характер... гм... да. Что же, придется вас дрессировать. Ступайте к машине, полет по прямой на высоте двести метров. Нормальная посадка. Скорость крейсерская. Ясно? Крейсерская..."
Дидье Дора — летчик Божьей милостью, ас минувшей войны, понимал толк в людях, он умел "дрессировать" своих подчиненных. Мермоз и Дора вскоре поладили и больше того — полюбили друг друга. Мермоз в числе первых освоил трассу Касабланка — Дакар и зарекомендовал
себя едва ли не самым надежным пилотом компании "Лa-текоер".
Эпизод, заслуживающий, на мой взгляд, особого внимания. В одном из рутинных полетов пассажиром Мермоза оказался журналист известной газеты. Он попытался взять интервью у пилота: в те годы пассажирский полет был еще явлением из ряда вон выходящим. Мермоз от интервью отказался, а позже написал своему пассажиру: "Позвольте мне отклонить ваше лестное предложение, это было бы незаслуженной рекламой для меня перед всеми моими товарищами, делающими каждый то же, что и я... Мы не устанавливаем рекордов, мы не герои длительных рейсов: мы лишь доставляем почту к назначенному месту в назначенный срок".
Не пропустите ключевых слов: "к назначенному месту в назначенный срок". В те годы это было совсем не просто. И Мермоз великолепно отдавал себе отчет в великой ответственности, которую возложила на него судьба за груз, за машину, за собственную жизнь и репутацию.
И еще деталь, рисующая характер этого человека.
Мермоз летал в Южной Америке. Он открывал новые почтовые трассы, его имя сделалось широко известным, хотя работяга оставался прежде всего работягой. И вот председатель правления "Аэропостоля", самый над Мермозом главный начальник, вызвал летчика к себе, собираясь лететь с ним, выражаясь современно — спецрейсом на спец-самолете. Мермоз, запланированный на очередной почтовый рейс, не пришел в восторг от смены задания, но... дисциплина!
— Я Мермоз, — представился он шефу, с которым прежде не встречался. — Когда мы летим?
— Когда я распоряжусь! — ответил Буйо-Лафон.
— Я пилот, пилот линии, слышите, вы, и мое дело — перевозить почту, прокладывать новые трассы, а не служить вам шофером... — И он повернулся спиной к шефу.
Шестидесятилетний Буйо-Лафон, промышленник, богатейший человек, одним словом — воротила, полетел с Мермозом обычным рейсом. Он просидел восемнадцать часов скорчившись между мешками с почтой... Мермоз знал себе цену, и, надо думать, уроки дрессировки Дидье Дора не прошли дня него даром...
Можно еще долго и убедительно рассказывать о летном ремесле, о самой, так сказать, сути нашей профессии, а можно отстраненно взглянуть на судьбу Жана Мермоза, так точно очерченную в скупых строчках его лучшего друга, вовсе не идеализировавшего Мермоза, и, мне думается,
все сразу сделается ясным.
Экзюпери обронил вроде бы невзначай: "Благодаря самолету мы узнаем прямой путь".
За этой афористически меткой строчкой раскрывается особенный мир, он не только принадлежит тем, кто летает, он создается всем воздушным братством, существующим по своим законам.
Как ни горько сознавать, о прокладывающих прямой путь, об открывающих особый мир мы чаще всего вспоминаем, когда они улетают от нас навсегда. Такова уж, видать, судьба грешных ангелов, состоящих на службе неба.