Я сгибаюсь пополам, и у меня перехватывает дыхание, когда тупая боль распространяется по животу, затрудняя вдох и выдох из легких.
Гребаный кусок дерьма.
Если бы не Сигнетт, он был бы уже мертв прямо сейчас.
–Отлично. Теперь мы можем уезжать, - почти объявляет он, и его охранники начинают тащить меня и команду к ожидающим машинам.
66.
–Мне страшно, - шепчу я, затем смотрю на Мейва. –Я чертовски напугана, и мне не нравится чувствовать себя таким образом – не после всего, что я пережила, чтобы убедиться в обратном. ‐ Моя голова путается от мыслей о том, как я могу вытащить себя и других из этого, и шум в ушах вместе с потом, стекающим по вискам и шее, заставляют меня нервничать.
Мейв накрывает мою руку своей и слегка сжимает ее.
–Просто дыши, Нетти, и знай, что я здесь. Что бы ни задумал Чейз, мы встретим это вместе. У нас все получится.
Мы сидим на одном из диванов в фойе, и с каждым тиканьем часов мое беспокойство усиливается. Охранники, которые нас окружают, делают мне только хуже, и я так близка к тому, чтобы сбежать, проклиная последствия, которые за этим последуют.
Двери поместья открываются, и я почти сразу же поднимаюсь на ноги. Дядя Чейз входит в фойе, и сила, которую он излучает с каждым своим шагом, когда-то давно заставила бы меня смотреть на него с восхищением, но теперь все, что это вызывает во мне, - это ненависть. Ненавижу, что у него есть этот момент, несмотря на то, что он бесхребетное дерьмо, каким он и является.
Я смотрю мимо него и облегченно выдыхаю, когда вижу Доррана. Его глаза встречаются с моими, и то, как вздымается его грудь при выдохе, говорит мне, что он тоже беспокоится об этом.
Он пихает охранника рядом с собой и бежит ко мне, и я почти падаю в него, когда он обхватывает меня рукой за затылок и прижимает к себе.
–Они тебе что-нибудь сделали? - спрашивает он мне на ухо. - Скажи мне, что с тобой все в порядке, Сигс.
Я прижимаюсь к нему и вздыхаю у его шеи.
–Я в порядке, я обещаю.
Он отстраняется и изучает мое лицо.
–Он знает, - говорит он мне. –Я не знаю как, но он знает.
–Я тоже не знаю. ‐ Я сглатываю. –Мне так страшно, Дорран.
–Мы разберемся с этим, милая. У нас нет другого выбора, кроме как.
Я собираюсь ответить, но вместо этого вскрикиваю, когда меня отстраняют от него. Его тоже оттаскивают от меня к его команде.
–Не прикасайся к ней, блядь!- Дорран орет, затем сбрасывает с себя охранника, который его держит.
Тот, кто все еще крепко держит меня за руки, отпускает меня, и Мейв толкает его в плечо, прежде чем подойти и встать рядом со мной.
–Осторожнее с руками, Эштон, - говорит он охраннику, который отвечает: –Извините, босс, - и отходит от меня.
–Какая драматичность, Дорран, - насмехается дядя Чейз и садится в шезлонг перед нами. –Я не принимал тебя за романтичного типа, правда не принимал.
На нас шестерых со всех сторон направлены пушки, но, тем не менее, мне удается подобраться поближе к Доррану и команде. Мейв присоединяется ко мне.
–Скажи мне, почему мы здесь, чтобы мы могли покончить с этим дерьмом, - говорит Дорран.
–О, но я почти уверен, что ты уже знаешь, почему ты здесь. ‐ Дядя Чейз откидывается на спинку шезлонга. –Но я также уверен, что ты в замешательстве относительно того, откуда я знаю о том, что ты сделал с моей сестрой, поэтому позволь мне вкратце изложить тебе суть вещей. ‐ Он хватает бутылку скотча со столика рядом с собой, затем наливает себе полный стакан. –Мои первоначальные сомнения просочились, когда я добрался до места смерти Миранды и нашел ее в ее машине, - начинает он, затем делает большой глоток своего напитка. –Они сказали, что машина сгорела из-за сбоя в электрике, но как это могло быть? Моя сестра всегда обслуживала свою машину, так что нечто подобное могло произойти только в том случае, если в ее машине что-то было подделано. ‐ Он сердито смотрит на Доррана, который остается невозмутимым, когда смотрит на него в ответ. –Пожарным удалось вовремя потушить огонь, поэтому тело Миранды сгорело не полностью. На нем было достаточно, чтобы из него можно было извлечь точные, полезные доказательства. ‐ Он допивает свой стакан и наливает себе еще. – Судебно-медицинские эксперты сообщили мне, что она была мертва до того, как сгорела ее машина, и что на ней были следы нападения. Ее кости запястья и лодыжки были сломаны, вероятно, из-за того, что они были связаны в течение длительного периода времени. У нее не хватало нескольких ногтей, и мне сказали, что они, скорее всего, были сорваны с ее ногтевых пластинок. ‐ Хватка, которую он сжимает в стакане, усиливается. То же самое происходит и с моей грудью. –И последней крупицей информации, которая привела все в движение для меня, была ее сломанная шея. Эксперты подумали, что ее душили или что ее шею свернули с силой, в результате чего шейный позвонок чуть не раздробился. Узнать все это было нелегко для меня, потому что ни у кого никогда не хватало смелости даже дышать в сторону Миранды неправильно, не лишившись при этом жизни, поэтому вопрос, который я должен был задать себе, стоя над телом моей сестры, ставшей жертвой, звучал так: кто мог быть настолько глупо смелым, чтобы не только прикоснуться к Миранде Адлер, но и привести к ее смерти таким неуважительным, тревожащим и болезненным образом? - Он полирует виски и ставит стакан на стол, затем снова переводит взгляд на Доррана. –И, видите ли, мне не нужно было слишком много думать об этом, потому что единственным человеком, достаточно импульсивным, чтобы сделать такую вещь, должен был бы быть Гребаный принц Риверсайда. Я без сомнения знал, что это ты, но мне нужно было знать почему.
–Итак, ты, без сомнения, шпионил за мной, - как ни в чем не бывало говорит Дорран.
–Именно. Мои люди нашли тебя с Сигнетт, и я был уверен, что она наняла тебя убить Миранду. Но теперь... ‐ Он переводит взгляд с Доррана на меня. –Я чувствую, что был неправ; это нечто совершенно иное, чем то, что она просто заплатила тебе за убийство моей сестры, не так ли? Вы двое – вы вместе. ‐ Он усмехается. –Отбросы привлекают отбросов, я полагаю.
–Рад, что у тебя хватило здравого смысла хотя бы это понять, - замечает Дорран.
–Мама заслужила смерть, - говорю я, повторяя то, что говорила ранее. –У тебя была привычка скрывать ее аморальное поведение, но это не меняло того факта, что она была психически неуравновешенной женщиной. Даже ненормальной, учитывая то, что она говорила и делала со мной на протяжении многих лет.