Мужчина дергается подо мной – тщетное, жалкое усилие, на самом деле – и пытается кричать из-за пачки наличных, которую я засунул ему в рот после того, как пару минут назад успешно сбил с ног его тощую задницу одним ударом в лицо.
Я наклоняюсь, приближая свое лицо к его лицу, и меня сразу обдает запахом, представляющим собой смесь пота, роскошного одеколона и моего абсолютного фаворита: крови.
Мужчина – Девон Саммерс – неуверенно дышит, поэтому я немного глубже вонзаю лезвие в его открытую шею сбоку.
Он задыхается; его глаза вылезают из орбит – глазницы испещрены красными прожилками, – а затем, через несколько мучительных секунд, он затихает. Полностью.
Миссия выполнена.
Я вытаскиваю свой складной нож и поднимаюсь на ноги, как раз в тот момент, когда Джейс останавливает запись на своем телефоне. Я обхожу теперь уже мертвого Девона, прохожу мимо Алекса и Варши и направляюсь к одной из раковин в мужском туалете.
Найти Девона было нетрудно в Indulgence, VIP-клубе в самом сердце Апперсайд-Риверсайд. Он кричал о деньгах – от своей тройки Armani до блестящих туфель Berluti. И, не стоит забывать, что с таким количеством полуголых цыпочек, которые заискивали перед ним, он был довольно легким разведчиком, даже в толпе, полной пьяных, движимых похотью представителей элиты.
Когда мой давний клиент, Эдгар «Эдди» Хэнк, неделю назад заказал убийство Саммерса, я почти отказал ему. У такой элиты, как Саммерс, в любом случае всегда до хрена врагов, и я не берусь за убийство, если за этим не стоит какая-то причина.
В прошлом я совершал бессмысленные убийства, и они никогда не дарили мне острых ощущений, которых я так безумно жажду. Чувство удовлетворения, жажда восстать из-за чьей-то кончины, ощущение затухающего пульса на моем клинке – вот что движет мной, что делает меня тем, кто я есть.
И убийство Девона – человека, ответственного за похищение и убийство 34 детей из пригорода ради их органов только для того, чтобы еще больше расширить свои карманы, – сделало именно это; это заставило меня почувствовать себя раскрепощенным, голова закружилась от адреналина.
Я останавливаюсь перед массивным зеркалом в золотой оправе и смотрю на себя. На правой стороне моего лица и на моем желтом жилете разбрызгана кровь. Еще больше крови на моей руке и предплечье, как будто она пытается пробиться наверх. Мои темно-синие глаза сияют на фоне белых огней надо мной, и когда взгляды моей команды встречаются с моими в отражении зеркала, мы улыбаемся друг другу.
–Только что отправил видео Эдди, - говорит мне Джейс, затем хихикает. –Как будто он ждал этого, потому что перевел наличные на твой счет менее чем через минуту после получения моего сообщения.
Варша прислоняется к одному из пустых прилавков и усмехается, прежде чем скрестить руки на своем крошечном теле.
–Типично.
Алекс наступает Девону на живот и пересекает дорогу туда, где Джейс стоит позади меня.
–Ты думаешь, наш маленький Эдди собирается дрочить под звуки последнего вздоха Девона сегодня вечером? - спрашивает он с острой улыбкой.
Джейс наклоняется и запечатлевает поцелуй на губах Алекса.
–Мне нравится, когда ты говоришь непристойности, детка.
Варша притворяется, что ее тошнит, в то время как я просто качаю головой, отчего мои темные кудри немного колышутся.
–Ты согласовал уборку с Хэнком? - Я спрашиваю Джейса, который отстраняется от своего мужа достаточно надолго, чтобы сказать:
–Ага. Его люди будут здесь максимум через десять минут.
О, и я упоминал, что Эдгару принадлежит vip-клуб Indulgence? Что ж, это так, и он берет на себя обязанность отслеживать все грехи, совершенные ее членами, прежде чем приписывать смерть указанных членов мне. Я и команда занимаемся любимым делом, зарабатываем на этом гребаную кучу денег, и нам даже не нужно беспокоиться о беспорядке, который мы оставляем после выполнения нашей работы.
Беспроигрышный вариант, да?
–Хорошо, - говорю я, затем провожу окровавленным большим пальцем правой руки по челюсти, прежде чем поднести его ко рту. Я приоткрываю губы, глядя на себя в зеркало, затем обхватываю ими большой палец, прежде чем высосать кровь вокруг него. Мурашки поднимаются по всему телу, когда похожий, но мощный вкус поражает меня в полную силу, и я сдерживаю стон, когда сглатываю и отдергиваю руку.
-Черт, - бормочет Алекс, глядя на меня, его серые зрачки почти расширены.
Для него важен скорее акт, чем человек, его исполняющий. 70-летний мужчина мог бы делать то, что я только что сделал, и у Алекса все равно был бы стояк. Просто он такой, какой есть, и, честно говоря, я и остальная команда не хотели бы видеть его по-другому.
В конце концов, облажавшиеся и гордые - это девиз и моей команды, и меня самого.
Джейс приподнимает бровь, глядя на меня.
–Как тебе на вкус? - спрашивает он, имея в виду кровь, которую я выпил.
Варша ухмыляется, потому что она уже знает, каким будет мой ответ, в то время как Алекс смотрит с намерением.
Я ухмыляюсь отражению Джейса.
–Как победа, - отвечаю я, затем провожу языком по нижней губе.
–Черт возьми, да, - поддакивает Алекс, и я не могу удержаться от смеха над его энтузиазмом.
Он самый молодой среди нас – ему всего 23 года, – поэтому ему обычно сходит с рук вести себя так, как он, блядь, хочет.
–Время для кровавого принца и его группы, чтобы сделать выход, брат, - Варша говорит со мной.
Я поворачиваюсь, подмигиваю ей и кручу в руках складной нож.
–Ну, тогда давай устроим им шоу, хорошо?
3.
Руки – мозолистые и твердые – спускаются по моим обнаженным плечам и рукам. Они обводят мою талию, затем медленно перемещаются к пряжке ремня.
В комнате пахнет слишком чисто, слишком...сухо, я полагаю, отчего мои ноздри немного горят. Но, учитывая, что это тату-салон, я не могу на самом деле ожидать, что здесь будет пахнуть, как в чертовом спа-салоне, не так ли?
Лиловые шторы в комнате отдернуты, благодаря чему солнечный свет раннего утра проникает через стеклянное окно и отбрасывает теплые тени на оклеенную обоями стену и рабочий стол. Это своего рода смехотворный контраст с татуировочными пистолетами, чернилами, перчатками, бинтами и различными другими предметами, которыми заполнено пространство, но я думаю, что именно это делает его обыденным.