С минуты на минуту...
В любую чертову минуту.
Шаги возобновляются, но они звучат торопливо. Я чувствую их воздействие на пол подо мной, как раз в тот момент, когда фигура врывается в мою комнату и падает передо мной на колени.
–Нетти...
Вот почему Стивен был здесь – чтобы предотвратить конфронтацию между моей матерью и мужчиной передо мной.
Я испускаю вздох и давлюсь рыданием, когда мои глаза встречаются с выразительными серыми.
–Мейв… - Шепчу я.
Гнев и беспокойство на его лице очевидны.
–Когда? - Ему не нужно спрашивать «кто», потому что он и я – мы уже несколько раз оказывались в подобной ситуации.
– Она... только что ушла, - мне удается выговорить. У меня кружится голова, и мне больно произносить даже несколько слов.
Взгляд Мейва затуманивается. Он стискивает зубы и собирается встать, но я быстро, хотя и слабо, хватаю его за руку, в результате чего он останавливается.
–Пожалуйста... ‐ Я настаиваю, затем медленно качаю головой. –Не надо.
–Я хочу причинить ей боль, Нетти, - мрачно говорит он.
–Я знаю.
–Я хочу... Он издает слышимый вздох. –Я хочу...
–Убить ее, - заканчиваю я за него, затем слабо улыбаюсь. –Я... это тоже знаю.
Мейв знает, что случится, если он хотя бы посмотрит в сторону моей матери. Дядя Чейз дважды не подумал бы, прежде чем пустить ему пулю в лоб. Для него он просто наемный работник, но для меня Мейв - это утешение. Он - моя безопасность; мой щит от града, который является моей жизнью.
–Мейв. ‐ Я дергаю его за руку. –Пожалуйста.
Он вздыхает, смотрит на меня, в то время как на его лице появляется выражение задумчивости, а затем, наконец – к счастью – он решает сесть рядом со мной. Затем он укачивает меня на руках и полностью сканирует.
–Боже, посмотри, что она с тобой сделала, - шепчет он. –Гребаная сука.
–Я буду... ‐ Я сглатываю. –Со мной все будет в порядке.
Его глаза вспыхивают, когда встречаются с моими.
–У тебя кровь, Нетти.
Правда? Я этого не чувствую. Полагаю, это из-за пореза на моей правой щеке.
–Это просто рана, - говорю я, затем моргаю, когда мое зрение на мгновение затуманивается.
–Я знаю, - шипит он. –Но ты не должна быть избитой. Ты не должна залечивать раны. ‐ Он указывает на мое лицо.
–Это то, что есть, - говорю я ему.
–Но в том-то и дело, Нетти. Этого не должно быть.
–Я знаю. ‐ Я касаюсь пальцами его челюсти. –Я в курсе.
Он хмурится, и я не думаю, что когда-либо видела его таким сломленным раньше. Это вызывает боль в моей груди, и я чувствую себя такой чертовски беспомощной. Не только для него, но и для себя.
Я стону и кладу голову ему на плечо, когда накатывает волна тошноты, и Мейв мгновенно сжимает меня в объятиях.
–Ты со мной? - спрашивает он, и я замечаю надлом в его голосе при этих словах.
–Да.
Он вздыхает, затем оставляет мягкий поцелуй на линии моих волос.
–Тогда давай, давай приведем тебя в порядок. Чем дольше я вижу тебя в таком состоянии, тем сильнее у меня будет искушение пробить дыру в холодном сердце твоей недостойной матери.
Я сжимаю его пиджак в кулаке и прерывисто вдыхаю, затем киваю и говорю:
–Хорошо.
14.
На заднем плане течет вода из ванны, которую я только что начала принимать. Кроме этого, единственный другой звук, который я слышу, - это элементарное биение моего сердца.
Я стою перед зеркалом в ванной, на мне нет ничего, кроме шрамов, которыми наградила меня мама этим утром.
Левая сторона моего лица имеет великолепный малиновый оттенок и опухла, хотя и немного меньше, чем это было несколько часов назад. На моей правой щеке порез – меньше полудюйма, сказал Мейв. К счастью, не потребовалось накладывать швы, но все равно было чертовски больно.
Я сглатываю, и мой взгляд опускается ниже, к неопрятным, но четким отпечаткам пальцев на моей шее. Сами по себе они не причиняют боли, но они настолько вопиюще очевидны, что у меня щиплет глаза.
Эти шрамы - жемчужины гнева моей матери. Они - доказательство победы воина. Моя победа над ее жестокостью.
Я делаю шаг назад, а затем смотрю на синяк, который покрывает большую часть моего живота. Он...уродливый; глубокий до такой степени, что при освещении моей ванной кажется фиолетовым. Мои ребра все еще болят, если я слишком много двигаюсь, но это не то, что не может исправить теплая ванна.
По крайней мере, так я сказала Мейву.
Мейв…
Боже мой, он был послан небесами. Он провел весь день рядом со мной – как он всегда делает после этих... инцидентов. Начиная с дезинфекции моей раны, смазывания лица и живота льдом, давая мне достаточную дозу обезболивающих, чтобы я могла проспать большую часть первоначального удара, и заканчивая буквально кормлением меня обедом и ужином, он сделал все это. И, как бы мне ни было стыдно это признавать, он также помог мне несколько раз помочиться в течение дня.
Все это не его работа. Черт возьми, ничего из этого даже не должно происходить. Но даже если это происходит – а это явно произойдет, – он не заслуживает того, чтобы быть тем, кто соберет мои осколки и снова сделает меня цельной. Он намного лучше этого; намного лучше того бардака, в который он сам себя втянул. Но я эгоистична. Я не могу попросить его уйти. Он нужен мне, даже если это несправедливо по отношению к нему. Тем не менее, он мне нужен.
Он не был готов оставить меня, но я выставила его из своей комнаты; практически приказала ему идти домой и немного отдохнуть.
–Я могу поспать здесь, - возразил он.
–На полу или на кровати? - Спросила я.
Затем его глаза потемнели. Он знал, что не сможет спать со мной в одной комнате, не говоря уже об одной кровати. Он знал, чем закончится его поступок, если он решит остаться, и как это повлияет на наше взаимопонимание и дружбу.
Пока я спала и принимала обезболивающие, все было в порядке. Но когда я не была под кайфом от них, все могло пойти совсем по-другому, особенно учитывая то, как сильно он заботится и хочет быть рядом со мной.
–Тогда я вернусь пораньше, - сказал он мне.
–Ты вернешься в 8, как и в твоей новой программе, и ни секундой раньше, - твердо сказала я. –Ты пойдешь домой и получишь столь необходимый сон, Маверик Констанс, или, клянусь Богом, я обрушу на тебя всю свою чертову ярость. Ты, блядь, меня слышишь?