Он притворился, что выглядит взбешенным, но в конце концов вздохнул и смягчился. Он заставил меня пообещать никому не открывать свою дверь, с чем у меня не было проблем, соглашаясь.
–Я напишу тебе, как только буду здесь, - заявил он. –И если ты проснешься к тому времени, просто напиши мне ответ, чтобы я знал, что с тобой все в порядке.
–Хорошо.
Он окинул меня своим обычным оценивающим взглядом, поцеловал в лоб, а затем вышел из моей комнаты.
Это было час назад, и с тех пор я каждую минуту говорила себе, что залезу в ванну и попытаюсь немного расслабить свои ноющие мышцы. Но я точно еще не сделала этого. Все, что я сделала, это подробнее ознакомилась с синяками на моем теле.
Я хватаюсь за белую мраморную столешницу и склоняю голову. Нелепое подобие пучка, в который я собрала волосы, отлетает в сторону, заставляя меня смеяться. Сначала немного, но потом я вся трясусь от смеха. Я ничего не могу с собой поделать; я бессмысленно хихикаю.
Растягивание моего рта вызывает режущую боль во всем лице, но это меня не останавливает.
Я снова смотрю на себя в зеркало, а затем смеюсь еще громче.
–Вот ты кто, - говорю я своему отражению. –Вот кто ты, блядь, такая, Сигнетт.
Слезы начинают стекать по моему раненому лицу, когда я наклоняюсь вперед, когда мое веселье становится все более интенсивным. Я просто... смеюсь, и смеюсь.
–Такой она тебя сделала... - Шепчу я, затем фыркаю от смеха. Выпрямляясь, я пытаюсь сохранить равновесие, но в итоге спотыкаюсь и падаю назад.
Сейчас я сижу на полу, скрестив ноги, и когда до меня доходит чудовищность того, что я делаю, того, куда я позволяю себе зайти, я закрываю рот рукой и начинаю плакать. Я закрываю глаза, делаю громкий вдох и продолжаю плакать.
Я плачу, потому что так трудно заглушить боль, но так легко позволить ей взять верх.
Я плачу, потому что ненавижу свою мать за то, какая она есть. За то, что она поступает со мной так, как ни одна мать не должна поступать со своим ребенком.
И я плачу, потому что знаю, что победила, и в то же время знаю, что проиграла.
15.
Я крепче хватаюсь за самый верхний элемент колонны, затем использую ноги в качестве толчка, чтобы подтянуться наверх. Мои ладони горят от удара, но трепет, который пронизывает меня прямо сейчас, превосходит любое напряжение, которое я чувствую в своем теле.
Есть что-то абсолютно восхитительное в нарушении систематического цикла вещей, не так ли? А я – я из тех ублюдков, которым нравится быть чудаком.
Погода сегодня довольно прохладная, и я вроде как чувствую запах дождя в воздухе. Не самое идеальное состояние, но я бывал здесь раньше, так что уверен, что со мной все будет в порядке.
Я бросаю взгляд на балкон справа от меня – всего в дюйме от моей досягаемости – и балансирую так, что могу наклониться и ухватиться за мраморные перила. Как только я это сделаю, я делаю пару шагов вбок, а затем осторожно перебрасываю одну ногу, а затем другую, через перила. Мои ботинки издают мягкий глухой звук, когда касаются пола, и я выпускаю дыхание, которое задерживал, прежде чем оглянуться с ухмылкой.
–Придурки, – шепчу я, когда вижу, как охранники ночной смены, не обращающие внимания на мое присутствие, болтают между собой, стоя внутри главных ворот поместья.
Возможно, мой темно-зеленый жилет и темные джинсы давали мне достаточно преимуществ, чтобы слиться с толпой, но все же эти парни даже не попытались посмотреть в мою сторону. Возможно, я прикидывался немного ленивым в процессе, а возможно, и нет, и даже тогда им было наплевать на подозрительный шорох в саду.
Я думаю, все, что нужно в наши дни, – это блестящая внешность, чтобы обмануть людей, заставив их думать, что они нерушимы, когда на самом деле они пустые и никчемные - точно так же, как их заявления и резюме.
Я закатываю глаза, когда несколько охранников смеются над чем-то, о чем они говорили, затем поворачиваюсь к ним спиной. Я делаю шаг вперед и поднимаю взгляд, но останавливаюсь, когда замечаю ее. Я не знаю, как я пропустил это раньше – возможно, потому, что я был сосредоточен на том, чтобы не упасть на задницу, одновременно доказывая самому себе, что я могу одолеть охранников еще раз, - но я не видел ее до сих пор.
Комната Сигнетт погружена в темноту; там не зажжено ни единого огонька. Тишина здесь такая тяжелая, что я почти чувствую как она касается моих ушей.
Она сидит на краю своей кровати – той, что выходит на балкон, – ее босые ноги касаются ковра. На ней розово-белая толстовка с капюшоном от letterman, и каждую вторую секунду капли воды стекают по ее влажным волосам и беззвучно падают на обнаженные бедра. Ее голова опущена, так что она еще не видела меня, но что-то в ее позе привлекает мое внимание.
Я делаю еще один шаг вперед, и в результате лунный свет проникает в неосвещенную комнату. Это отражается на ее боковом профиле, и холодок – тот, который не имеет ничего общего с погодой – пробегает по моему позвоночнику.
Ее лицо...
Левая сторона выглядит слегка пурпурной, и там есть небольшая припухлость. Мои руки сжимаются в тиски, когда я вижу свежий шрам на ее правой щеке. Сразу же мысль о том, что Гэвин ударил ее, приходит мне в голову, и мой гнев вспыхивает, как гребаный огонь.
Я стискиваю зубы, когда мои ноги двигаются вперед сами по себе, и хотя я слегка шокирован тем, как сильно я реагирую на нее, я не зацикливаюсь на осознании. Я отбрасываю это в сторону, продолжая сокращать расстояние между ней и мной.
Она не поднимает глаз при моем приближении – даже когда я падаю перед ней на колени.
–Сигнетт? - Осторожно спрашиваю я, затем кладу руки на матрас по обе стороны от нее, обнимая ее.
Она сидит там неподвижно – неподвижно и безмолвно, – как будто она скульптура, сделанная из обрывков инцидента, который она пережила.
–Сигнетт? - Я пытаюсь снова, но она продолжает смотреть вниз.
Я сжимаю челюсть, изучая ее. Она выглядит потерянной в своих мыслях, вероятно, пересматривает то, что с ней произошло, или, может быть, даже имеет дело с психическим воздействием, которое это оставило позади. В любом случае, мне неспокойно видеть ее такой, поэтому я убираю руку с матраса и подношу к ее лицу. Сглотнув, я медленно, как можно нежнее, обхватываю ладонью правую сторону ее лица и немного наклоняю ее голову вверх.