По моему телу пробежала дрожь.
– Почему?
– Почему ты хочешь исправлять людей, Перышко?
Джаред профессионально отражал вопросы. Каждый раз, когда я затрагивала нечто важное, он либо насмехался надо мной, либо менял тему.
– Чтобы дать им шанс на лучшую жизнь.
– Ну, мне нравится наказывать людей, потому что это дает шанс на лучшую жизнь тем, кого они обидели.
– Как ты выбираешь, кого наказать?
– Обычно из-за крупных пожертвований, но первого числа каждого месяца я принимаю бедняков, которые могут доказать, что им нужна моя помощь. Я как настоящий Робин Гуд.
Я заняла место слева от Джареда.
– Робин Гуд был грабителем и убийцей, который считал себя выше закона, чем заслужил дурную славу. Тебе не следует выбирать его в качестве образца для подражания.
Добродушное выражение слетело с лица Джареда.
– Ты не перо, а игла, – проворчал он.
Прежде чем я успела оправдаться, высокие двойные двери распахнулись. И в комнату впорхнула Мюриэль в сопровождении двух мужчин в накрахмаленных серых униформах. Пока один раскладывал перед нами ажурные подтарельники и тканевые салфетки, сложенные веером, другой расставлял тарелки с жареной курицей, тонко нарезанной морковью и порцией чего-то, что пахло картофельным пюре.
Мюриэль водрузила блюдо с подливкой.
Я схватила серебряный половник, чтобы полить соусом ароматно пахнущую еду. – Пахнет восхитительно.
– Это любимое блюдо Джареда, – ответила женщина.
Это заставило меня прищуриться и посмотреть на Джареда, который наблюдал за наполнением своего бокала.
Мюриэль работала не из-за денег. По крайней мере, не только из-за них. Неужели он действительно этого не видел? Правда ли он верил, что каждый пытается извлечь из него выгоду?
Прежде чем я успела отказаться от вина, мой бокал наполнили. Закончив, официант легким движением запястья повернул бутылку и скользнул взглядом по мне.
– Глаза вверх, Сильвен, – рявкнул Джаред.
Мальчик перевел взгляд на гобелен, щеки его пылали.
– Убирайся, – приказал Джаред.
Официант попятился, чуть не споткнувшись о бордовый ковер с темно-зеленым узором, а затем поспешил прочь.
Джаред сжал вилку.
– Уволь его, Мими.
У меня отвисла челюсть. Он серьезно?
Как только Мюриэль и второй официант удалились и оставили меня с мистером Угрюмым, я спросила:
– Это из-за того, что он посмотрел на мои волосы? Ты разглядывал мои волосы, Джаред. Все это делают. Не стоит кого-то увольнять из-за такой мелочи.
Джаред наколол курицу и отправил кусочек в рот. Проглотив еду, он сказал:
– Не указывай мне, как вести дела, Перышко.
Я выпрямилась.
– Ты трогал мои волосы, а он нет. Он даже ничего не сказал про цвет.
Джаред, наконец, поднял глаза, такие черные, словно они были сделаны из оникса.
– Он смотрел не на волосы, – сказал он, прежде чем откусить еще кусочек, – а на твою грудь. С другой стороны, она почти вываливается из твоего платья. Так что, возможно, ты этого и хотела.
Как и официант, я покраснела. Мое декольте и правда было выставлено напоказ, но не намеренно. Я ничего не ответила, и Джаред тоже. Мы ели в тишине. В такой напряженной, что я почти чувствовала, как она липнет к моей коже, словно патока.
Джаред съел все до последнего кусочка и принялся за бокал с вином.
– Ты должна попробовать вино, – его тихий голос после продолжительной тишины звучал словно через мегафон. – Это «Шато Лафит» 1978 года.
Я положила вилку и нож на край тарелки и выпила немного воды.
– Я еще вчера сказала, что не пью.
– Это не просто выпивка, Перышко. Это история в бутылке. Жидкое золото. Амброзия богов.
– Я не могу.
– Попробуй.
– Джаред, я не могу.
– Попробуй, иначе я уйду в свою комнату на все оставшееся время, и ты потратишь его впустую, сидя здесь в одиночестве.
– Ты не понимаешь.
– Тогда объясни мне!
– Моя вера запрещает алкоголь.
– Твоя вера бессмысленна. Один глоток тебя не убьет.
Я прикусила губу, но не потому что колебалась, а потому что начинала злиться на него за упрямство и боялась сказать что-то, что могло стоить мне пера.
– Я никому не скажу, – произнес он.
Я стиснула зубы.
– Я. Не. Могу.
Джаред оттолкнулся от стола и встал.
Когда он направился к двери, я воскликнула:
– Ты несправедлив!
– Перестань ожидать от меня справедливости. Я нечестный человек. Однако я человек слова. Я уйду, если ты хотя бы не попробуешь мое вино. Я не прошу тебя напиваться. Я лишь прошу…
Слезы защипали мои глаза. Я схватила свой бокал и залпом выпила темную жидкость. Я изо всех сил старалась не распробовать его вкус. Не наслаждаться бархатистой текстурой, покрывающей мое нёбо, не смаковать сладкий и земляной аромат, обволакивающий язык.