Мать снова и снова просила ее замолчать, напоминая, что проклятия возвращаются к проклинающим, как голуби в окно голубятни, но Аѓува не могла остановить изливавшийся из ее уст поток серы и огня. Уходя от нас уже за полночь, она подвела черту, объявив, что берегущий свою душу должен сторониться не только самого Ледера, но и порога его дома, потому что земля, разверзнувшись, может поглотить вместе с Корахом всех, кто окажется рядом[166]. Ровно это, считала Аѓува, и имели в виду мудрецы, оставившие нам поучение: «Горе злодею, и горе его соседу»[167].
Улицу, на которой жил Ледер, я долго обходил стороной. В ее верхней части находилась больница «Бейт ѓа-Дегель»[168], где мне вырезали гланды прошлой зимой, и с тех пор я часто воображал себе это место и даже испытывал страстное желание вернуться туда, вскарабкаться на каменный забор и посмотреть на больных, которые, стоя у окон, тоскливо взирают на занятых своими делами прохожих. Но в то же время меня что-то удерживало от возвращения туда. Мне хотелось отвернуться от этого места, в котором — ведь так и будет? — я окажусь когда-нибудь снова и буду стоять у окна бледный, с прозрачной кожей, в истрепанном халате, и точно также буду смотреть на возвращающихся из школы детей, думая о своей печальной участи.
Но вскоре я все же нарушил и свой обет, и строгое предостережение подруги моей матери. Через несколько дней после ночного визита Ледера наш класс ездил на экскурсию в «Мисс Кэри»[169]. По возвращении автобус высадил нас у дома судьи Мани[170] напротив школы Альянса, и я, движимый неведомой силой, направился к улице Пинеса и затем побежал по ней, стараясь не обращать внимания на насмешки одноклассников. Справа от меня находилось здание больницы, источавшее, как мне казалось, тошнотворный пугающий запах. Ледер поджидал меня, стоя у окна своего дома на углу улицы Давида Елина.
Облаченный в шинель и картуз, он озирал проходившие перед ним невидимые полки продовольственной армии. Пожалуй, он напоминал в тот момент насупившихся советских вождей с обложки журнала «Огонек», который читал тайком наш сосед господин Рахлевский. Стоя на трибуне мавзолея, за которым возвышалась кремлевская стена, они приветствовали участников проходившей по Красной площади первомайской демонстрации. Так же и Ледер стоял сейчас, подняв руку в приветствии. Увидев меня, он жестом показал, что сейчас спустится ко входу в свой дом.
— Тора старается вернуться в свою обитель[171], — сказал он, запыхавшись от бега по лестнице, и пригласил меня подняться к нему. К резной решетке, закрывавшей пространство под замковым камнем в подъезде здания, была примотана проволокой пара покрашенных в зеленый цвет бычьих рогов. Ледер, презрительно усмехнувшись, сообщил, что это одна из выходок господина Бехора, повесившего рога на дом как оберег от сглаза, во исполнение сказанного в предсмертном благословении Моше колену Йосефа: «Величием он подобен первородному быку»[172].
— Добро пожаловать в штаб продовольственной армии! — провозгласил Ледер, открывая передо мной дверь своей квартиры. Эти слова он постарался произнести металлическим голосом.
Прихожая была освещена желто-коричневым светом: лучи солнца проникали сюда через заклеенные упаковочной бумагой окна. На полу комнаты были разложены многочисленные чемоданы, связанные между собой брючными ремнями и галстуками; здесь же в беспорядке валялись пары свернутых в клубки носков и жестяные коробки для пожертвований. На столе завядшие листья красной капусты соседствовали с неровно оторванной половиной буханки хлеба и апельсинами, наполнявшими комнату своим ароматом.
— В горестной юдоли реальности медлить нельзя, — сказал Ледер, приподнимая край армейского одеяла, которым был завешен вход в соседнюю комнату. Много позже я не раз видел на Синае, что одеяла точно так же использовались устроителями полевых командных пунктов.
Согнувшись, я прошел в просторное помещение. Залитое ярким солнечным светом, оно представляло собой образец безукоризненного порядка, и я сразу же догадался, что здесь находился мозговой центр продовольственной армии. Вдоль всех четырех стен стояли выкрашенные в зеленый цвет скамьи. Напротив входа над черной школьной доской висел на стене большой портрет Поппера-Линкеуса — тот самый, который Ледер показал мне, открыв немецкую книгу, при нашей первой встрече у русского магазина в здании «Сансур». По обе стороны от висевшего на стене портрета были закреплены зеленые полотнища с выполненными белыми буквами надписями. Одна из них гласила: «Пока хоть один человек страдает от голода, существующий общественный порядок ничего не стоит». Другая вторила ей: «Минимальный уровень жизнеобеспечения для каждого — веление времени».
166
Корах (Корей в русской традиции передачи библейских имен) — персонаж книги Бемидбар (Числа), один из руководителей бунта против Моше и Аарона в период странствий вышедших из Египта евреев в пустыне. Наказанием Кораху и его сообщникам стало то, что земля под ними и их шатрами разверзлась и поглотила их.
168
Построенное в 1897 г. здание английской миссионерской больницы. В феврале 1948 г. это здание, использовавшееся британскими властями как база мобильных отрядов полиции, отошло под контроль еврейских вооруженных отрядов, и над ним был вывешен флаг еще не провозглашенного Государства Израиль, в результате чего за зданием закрепилось название «Бейт ѓа-Дегель» («Дом с флагом»). Вскоре туда была эвакуирована больница «Хадасса», находившаяся прежде на горе Скопус, которая превратилась во время войны в изолированный анклав. В 1963 г., с окончанием строительства нового комплекса зданий «Хадассы» в Эйн-Кереме, здание «Бейт ѓа-Дегель» было возвращено прежним владельцам, и теперь в нем находится англиканская школа, в которой учатся дети служащих в Иерусалиме иностранных дипломатов.
169
В 1939 г. на расположенной к юго-западу от Иерусалима горе Ора по инициативе и на средства английской миссионерки мисс Элис Мэй Кэри (1879–1957) был построен т. н. храм трех монотеистических религий. В годы Второй мировой войны вблизи этого места находился пункт временного размещения беженцев, в результате Войны за независимость Израиля оказавшийся у самой границы «храм трех религий» остался без использования, ныне его охраняемое государством здание используется как клубное помещение расположенной на горе Ора военной базы.
170
Элияѓу-Моше Мани (1907–1993) — известный юрист, судья Верховного суда, в 1973 г. его кандидатура выдвигалась на пост президента Израиля.
171
Изначальный смысл этого содержащегося в Талмуде (трактат «Бава мециа», 85а) выражения подразумевает того, кто принадлежит к семье, многие поколения которой известны своими успехами в изучении Торы.
172
Дварим, 33:17. Существенно и то, что фамилия Бехор означает «первородный», и именно это слово фигурирует в тексте благословения.