— Подумай об этом, — Ледер усмехнулся бескровными губами и стал рыться в своей кожаной сумке, заполненной квитанционными книжками и настенными коробками для пожертвований школе слепых. Вскоре он извлек оттуда книгу в газетной обертке. — Вот, почитай-ка Дориона[19] с предисловиями Фрейда и Эйнштейна. Да-да, профессора Альберта Эйнштейна. Увидишь, каким человеком был Поппер-Линкеус.
Пролистать эту книгу Ледер мне не позволил. Он сам открыл мой школьный портфель, лежавший между нами на стуле, и запихнул в него том под названием «Царство Линкеуса: программа создания нового строя жизни, более совершенного и человечного».
— Вместо того чтобы бегать на переменах к киоску, обжираться там вафлями и надуваться газировкой, которую разбавляют мочой, лучше садись под деревом во дворе и читай книгу. Так оно будет полезнее.
Ледер встал и, уже уходя, вдруг обернулся и спросил, в какой я учусь школе.
У нас дома Ледера не любили.
Раз в два месяца он заходил к нам и снимал с вбитого в стену крючка желтую жестяную коробку, на которой были изображены девочка с распущенными волосами и мальчик в берете, оба слепые.
Объявившись у нас в тот день, Ледер высыпал монеты из коробки и стал выстраивать из них на столе ровные башенки. Не отрываясь от этого занятия, он вдруг спросил мою мать, все так же ли сладка сестра ее Элка, уехавшая в Южную Африку тридцать лет назад.
— Прежде она была словно воронка для сахарного сиропа, — уточнил он.
Мать скривила рот и вышла из комнаты, а Ледер, пересыпав монеты в плотно набитый тканевый мешок, заметил, что люди, никогда не выезжавшие отсюда и не знающие, как выглядит большой мир вдали от наших краев, вообще ничего не смыслят в этой жизни.
Вечером мы пошли в гости к Аѓуве, и мать не упустила случая пересказать слова Ледера своей лучшей подруге. Аѓува сообщила в ответ, что Ледер — мерзавец, которого надлежит остерегаться даже овцам и козам, и что он не случайно работает в таком месте, где у него есть возможность прокрадываться в спальни к девочкам и незаметно для всех ощупывать гладкие ножки бедных слепушек. Мать прижала меня к себе и глазами показала Аѓуве, что та не должна говорить при ребенке подобные вещи.
— Яблочко упало недалеко от яблоньки, — сказала Аѓува и густо покраснела.
В Первую мировую войну реб Довид, отец Ледера, подвизался турецким контрагентом, а Хаим Сегаль, первый муж Аѓувы, был его помощником. Аѓува рассказывала, что турки задумали тогда завалить Суэцкий канал тысячами мешков с землей, чтобы воспрепятствовать прохождению через него английских кораблей. Ледер и Хаим Сегаль за бесценок скупали одежду у измученных голодом и болезнями людей, перепродавали ее за приличные деньги туркам, и те шили из нее мешки.
В синагогах в ту пору снимали со свитков Торы серебряные короны и продавали их по цене металлического лома, так что цена поношенной одежды едва ли была велика, но Аѓува и сорок лет спустя сохраняла уверенность, что отец Ледера обманывал несчастных.
— Злодей буквально околдовывал их, убеждая снимать с себя последнее, — утверждала она. Утерев слезу, Аѓува добавила шепотом, что старый Ледер околдовал и ее покойного Хаима, и известного торговца господина Перельмана, и даже глупого турка, которого заставил поверить, что проданные ему тряпки не сгниют в Суэцком канале.
В зиму, проведенную мною на берегах Большого Горького озера, я исходил Деверсуар[20] вдоль и поперек, причем мне много раз попадались на глаза тела вражеских солдат, долго остававшиеся в водах канала. Их одежда, изготовленная из замечательно прочной ткани, была совершенно сгнившей, и я горько усмехался, вспоминая рассказы Аѓувы о незадачливых турках.
Хаим Сегаль не расстался с Ледером и после войны, когда тот сблизился с иерусалимскими ультраортодоксами[21]. Аѓува считала, что ревнители веры презирали «старого Тераха»[22], но в своих плакатах, которыми часто бывали обклеены стены домов в религиозных кварталах Иерусалима, они уважительно называли его «нашим изъяснителем и предстоятелем», поскольку он, хорошо знавший английский язык, составлял их меморандумы Верховному комиссару[23], вел от их имени переговоры с Министерством колоний и депутатами британского парламента, состоял в переписке с журналистами лондонских газет. Довид Ледер был особенно полезен ультраортодоксам в ходе их встреч с Верховным комиссаром. Оказавшись однажды дома у Ледера-сына, я увидел единственную сохранившуюся с тех пор фотографию. Поджавший губы, в неуклюже нахлобученной на голову кипе доктор де Хаан — его убили через несколько месяцев после появления этого снимка[24] — был запечатлен на ней в обществе Ледера-отца и Хаима Сегаля у выхода из дворца Верховного комиссара. Мое внимание привлек тогда галстук, слишком туго затянутый у де Хаана на шее. Справа от него стоял реб Довид в белом костюме; гладко выбритый, он взмахом руки, в которой была зажата пара перчаток, указывал на что-то арабскому охраннику. Поодаль от них стоял стушевавшийся Хаим Сегаль с потрепанным портфелем в одной руке и с пальто, перекинутым через другую; пальто принадлежало Довиду Ледеру.
19
Исраэль Дорион (1908–1992) — израильский диетолог, с 1948 г. убежденный сторонник веганства, популяризатор идей Поппера-Линкеуса. Действительно состоял в переписке с Эйнштейном и Фрейдом, частично вошедшей в его книги «Царство Линкеуса» (1939) и «Поппер-Линкеус» (1981).
20
Деверсуар, от французского Déversoir, или «искусственное устье» — район, прилегающий к точке впадения Суэцкого канала в Большое Горькое озеро. В октябре 1973 г. находился на стыке 2-й и 3-й египетских армий и потому был избран как основной участок форсирования Суэцкого канала перешедшими в контрнаступление израильскими войсками.
21
Используемое в оригинале слово «харедим» буквально означает на иврите «трепещущие» и подразумевает трепет перед словом Господним. С некоторых пор оно стало маркером определенной части ортодоксального еврейства, подчеркивающим ее отличие от религиозных сионистов в Израиле, представителей «современной ортодоксии» в США и т. п. За неимением лучшего термина «харедим» обычно переводится на русский как «ультраортодоксы», с соответствующим рядом относящихся к нему прилагательных.
22
Терах (Фарра в русской традиции переводов Библии) — отец Авраама, считающийся в еврейской традиции глупым язычником.
24
Яаков-Исраэль де Хаан (1881–1924) — голландский марксист, публицист и поэт-модернист, выпустивший в 1904 г. сборник стихотворений, проникнутых духом гомосексуальной эротики. Де Хаан примкнул к сионистскому движению в период Первой мировой войны, репатриировался в Палестину в 1919 г., но вскоре порвал с сионизмом и, присоединившись к наиболее радикальному антисионистскому крылу иерусалимской ультраортодоксальной общины, стал секретарем ее лидера р. Зонненфельда. В качестве ее представителя он активно лоббировал враждебные сионизму политические инициативы. Был убит по решению командования «Хаганы» после того, как выступил в Лондоне против предоставления автономного статуса еврейскому населению Эрец-Исраэль и признания соответствующих полномочий за его официальными органами. Считалось также, что де Хаан убеждает англичан отказаться от Декларации Бальфура.