К огромному счастью, их двоих окликнул кто-то знакомый. Группа школьников, хохоча и матерясь, возилась у обочины, пытаясь откопать в снегу ржавое колесо грузовика. Костя не упустил шанс остановиться. Рафаэль, естественно, тоже - вполглаза, правда, продолжая наблюдать за Цифрой.
Колесо увязло намертво, и кто-то даже предположил, что внизу, под снегом, лежит перевёрнутый КамАЗ. Костя сразу включился в дело, а Рафаэль, интеллигент по натуре, предпочёл советовать со стороны.
Цифра меж тем свернул с дороги и, утопая в сугробах по пояс, зачем-то стал углубляться в лес. Похоже, направлялся он к старому овощехранилищу, которое, пока его не оставили из-за близких грунтовых вод, звалось в народе просто - ямкой. Прошлым летом Раф и Шило лазили туда, и ничего, кроме плесени на стенах, отыскать не смогли. Высотой здание было метра три, два из которых приходились на его подземную часть. Вход в ямку поэтому располагался ниже уровня земли; к нему вела пологая траншея, которую сейчас полностью завалило снегом.
Взобравшись на невысокую, залитую битумом крышу, Цифра пошёл по ней, огибая многочисленные узкие и широкие, железные и кирпичной кладки вентиляционные трубы. Хаотично понатыканные, с конусообразными колпаками от дождя, они напоминали грибы, которыми хранилище было усеяно, как трухлявый пень опятами.
Наконец, Рафаэль увидел, в чём была цель странного похода: на ветке дерева, вплотную примыкавшего к крыше, сидела большая белая сова. (Совы зимой нередко приближаются к городам.) Осторожно подойдя, Цифра сунул варежки в карман и принялся лепить крепкий снежок. Затем он прицелился, выставил ногу вперёд и... исчез. Часть крыши под ним провалилась, и он в одно мгновение скользнул внутрь хранилища.
За спиной Рафаэля рассмеялись.
"Да уж, - устало подумал он. - Цифра - натуральный дебил. Как бы он, скажите, выбрался, если б нас тут не было? Дверь в ямку хоть и без замка, но железная и открывается наружу. То есть, под снегом не откроется ни за что. Внутри хранилища пусто - ни ящиков, ни досок. Потолок же - метра три. Ну а кричать уж точно бесполезно - и далеко, и лес шумит, и что вообще оттуда услышишь? Одно слово: и-ди-от".
Криво улыбаясь, Рафаэль обернулся и вдруг застыл от внезапного открытия: никто не смотрел в сторону, где только что пропал Цифра. Все смеялись над чем-то совершенно другим.
Получается, получается что...
Рафаэль беззвучно, одними губами, произнёс:
"Они. Ничего. Не видели".
Никто, больше никто во всём мире.
Никто, кроме него.
И тут родилась простая идея. До понедельника Цифру даже не хватятся, а к ночи метель заровняет следы. Не выберется он сам, невозможно это. Найдут его лишь по весне, когда сойдёт снег и кто-нибудь, вроде них с Артёмом, снова полезет в хранилище из любопытства.
А главное, была в этом даже какая-то своеобразная истина, причудливая справедливость. Север не щадит беспечных и благоволит внимательным. Всё именно так, как рассказывал дед. На помощь деду Север когда-то отправил лося, а внуку, значит, - полярную сову!
Вот же это. Вот конец всех проблем! Надо лишь просто... ничего не делать!
Рафаэль улыбнулся.
Ведь если хорошенько подумать... что он, собственно, видел? А ничего не видел! И даже если видел, то уже забыл. Или вовсе ему почудилось. Тем более что в тот момент... да, в тот самый момент он, кажется, моргнул. Точно: моргнул! Что там в лесу случилось - разве разглядишь? И не обязан он, в самом-то деле, следить, что где творится. Он гулял со всеми вместе, так какие к нему вопросы?
И за часы, и за многое другое теперь можно не бояться.
Всё.
Рафаэль посмотрел в небо, - высокое, яркое, в тонких перистых облаках, - словно укрытое ангельским крылом.
"Ничего не видел, ничего не знаю..."
Он заговорщически подмигнул небу, солнцу, облакам.
"...ничего не скажу!"
Север улыбнулся ему в ответ, и облака тихонько задрожали.