Мы съехали с дороги к небольшой застеклённой будочке. Артём выскочил из дверцы, зачем-то прошёл назад, а потом уже зашагал вперёд. В этот раз я следила за ним внимательно и поняла, как дверь открывается. Потянула на себя рычажок и тоже вышла.
Может убежать, пока не поздно?
— Мари, — пробормотала себе под нос, — убежать ты всегда успеешь. А когда поешь в следующий раз — неизвестно.
Я обошла машину и увидела, что в её бок воткнута толстая верёвка. Она чуть дёрнулась, и вдруг чем-то неприятно запахло.
— Ты до сих пор веганка? — Артём уже возвращался ко мне, и, судя по его лицу, был чем-то опечален. — Представляешь, там из веганского только булочки с изюмом, а ты же их терпеть не можешь…
— А что есть не из… веганского?
— Шаверма, но она с курицей и…
— Прекрасно. Я согласна на шаверму с курицей.
Парень довольно заухмылялся.
— Все веганы рано или поздно начинают есть мясо, — довольно хохотнул он и пошёл обратно.
А что, есть те, кто не едят? Курицу? Нет, я верю: много кто не ест курицу. Потому что не у всех есть такая возможность.
Небо в Первомире оказалось очень низкое. И очень серое. Оно давило, словно одеяло и сыпалось мелким дождём или крупным туманом. А ещё было довольно холодно. Я обхватила руками плечи.
— Держи, — Артём пихнул мне в руки какую-то прозрачную сумочку с двумя бумажными свёртками. И бумажные стаканчики, закрытые коричневыми крышечками. — Знаешь, я и сам голоден, словно зверь.
Он вытащил из бока машины нечто похожее на верёвку с крюком, воткнул в синий шкаф, забрал у меня стаканчики и пакет. И я поняла, что нужно сесть обратно.
Из стаканчика Артём пил прямо через крышку.
Я присмотрелась и поняла, что там есть дырочка, в свою очередь тоже закрытая небольшой крышечкой. Любопытно-то как. Кофе оказался необыкновенно вкусным, а шаверма… М-м… Я внезапно поняла, что никогда в жизни не была так голодна. Спохватилась, что облизываю пальцы и покраснела. Аж почувствовала, как говорят мои щёки. Зато физиономия Артёма прям лучилось довольством.
— Если хочешь в туалет, то он за заправкой.
Туалет оказался неудобным: очень тесным. Но какое же всё-таки облегчение! И как мы, люди, хрупки и беспомощны, и как зависим от потребностей собственной плоти… Печально. Когда я вернулась, Артём протянул мне мокрый платочек из непонятной ткани. Я догадалась вытереть о него пальцы. Меня снова пристегнули к креслу, и машина плавно поехала, возвращаясь на большую дорогу.
— Лисёнок, раз уж мы теперь помирились, обещай мне, что всё расскажешь. И что ты делала на трассе, одна, в таком странном виде. И зачем избила Германа. И… и, кстати, как там твоя сестрёнка? У неё ещё имя такое… необычное.
— Артём… — я прищурилась. — Это нечестно. Ты меня, конечно, спас, но обещать я тебе ничего не буду.
— Понял, — неожиданно легко согласился он.
— А кто такой Герман? — осторожно уточнила я.
И какой пакости мне от него ожидать. Насколько всерьёз воспринимать угрозу за что-то там заплатить?
Артём ухмыльнулся:
— То есть, я не один такой, кто забывает имена близких родственников дорогих людей, да? Один-один.
— Близкий родственник?
— Ну уж куда ближе, чем родной брат, да?
То есть…
— И сколько стоит этот самый… бампер?
— Да ладно тебе, не парься, — рассмеялся Артём. — Герман, конечно, сволочуга та ещё, но я на твоей стороне, малыш.
Э… э-э? В каком смысле «малыш»? Я правильно понимаю, что мне сейчас предложили покровительство особенного рода?
— А всё же? — повторила настойчиво.
— Столько, сколько тебе не заработать, Лисёнок. Забудь. С Германом я всё решу сам.
Обернувшись, я прищурилась и в упор посмотрела на него:
— И что же я буду должна тебе за эти решения?
Артём провёл ладонью по светлым волосам, ухмыльнулся, скосил глаза на меня. Остановил машину перед красной круглой светящейся лампой, висящей прямо над дорогой.
— Ну-у…
— Я не согласна!
— Поход в кино? Ты разрешишь мне угостить тебя кофе, мороженым и эклерами. Как видишь, я помню, что ты любишь эклеры. Выбор фильма на твой вкус.
— Я подумаю, — буркнула я, отворачиваясь.
Бертран номер два, честное слово.
— Кстати, дашь мне твой новый номер? Чтобы я мог позвонить?
— Я его не помню.
— А телефон?
— У меня нет с собой…
— В ментуре отобрали?
Телефон… Та штука по которой Герман связывался с Артёмом… Как же я влипла-то! Мне захотелось, чтобы меня высадили прямо тут. Я закусила губу, и вдруг меня осенило. Так бывает, когда ты стоишь над бездной, и вдруг понимаешь, что сделать, чтобы туда не свалиться. И выход обычно такой простой-простой, что ты потом долго-долго разбираешься: как это сразу не пришло тебе в голову?