, он сейчас исполняет обязанности командира твоей центурии. Предыдущий пал смертью храбрых при Орхомене.
-- Куда мы выступаем?
-- Во Фракию, центурион.
Глабр повернулся и вышел из палатки.
-- Улке мука[194]
, - процедил Бурос.
-- Что ты сказал? -- спросил Квинт.
Фракиец не ответил.
Ночью прошел дождь, а на рассвете все окрестные низины заволокло туманом. Даже в лагере, стоящем на возвышении, видимость была шагов на тридцать, не больше.
Квинт вылез из палатки, зябко поеживаясь. Осень. Нынешней осенью ему исполнится двадцать шесть. Восемь лет из них он провел в армии. Были войны, были походы, но ни один год, из прошедших, не оставил в его жизни столь насыщенный событиями след. Как-то все плохо идет. Куда-то в большую яму... Что это, уже финал, эксод[195]
, как говорят греки?
Туман. Бледная дымка, ни света, ни тьмы. Серое безмолвие, плотной пеленой предрассветного полумрака застилающее глаза. Какой маленький мир. Протяни вперед руку, и она скроется за его несуществующей границей...
Звук частого, нечеловеческого дыхания, донесшийся откуда-то со стороны, привлек внимание. Квинт повернул голову: в десяти шагах, не дальше, у соседней палатки стоял пес. Ширококостный крупный кобель. Квинт мотнул головой, отгоняя наваждение. Пес не исчез. Бывший трибун присел на корточки, поманил. Пес доверчиво подошел, ткнулся носом в ладонь в поисках вкусного. Обычный лагерный пес, прикормленный легионерами.
-- Добрый Волк, -- прошептал Север, поглаживая густую бурую шерсть.
Пес вскинулся и глухо заворчал.
-- Все понимаешь. Не нравится, когда лесного собрата поминают?
"Добрый Волк"
Пес оскалился и зарычал.
-- Ну-ну, успокойся.
"Как же он сказал? Улке мука? Улке... Волк. Весулк, Добрый Волк".
Пес неожиданно лизнул его в щеку и отпрыгнул в сторону. Обернулся и топнул передними лапами о землю. Снова отпрыгнул. Обернулся.
-- Куда ты зовешь меня?
Пес склонил голову набок, замер на какие-то мгновения, а затем стремительно убежал прочь. В туман.
Конец первой части
Интерлюдия[196]
-- Весьма интересно. Я бы даже сказал -- неожиданно.
-- Это сарказм?
-- Ну что вы, Игрок, я совершенно серьезен. Вполне закономерная завязка. Всем сестрам по серьгам, -- Историк перелистнул несколько страниц, - да, похоже, никого не забыли. И ведь подобная расстановка лежала на поверхности... Впечатлен. Фигуры расставлены, приступим к партии?
-- Вы слишком нетерпеливы, Историк. Я еще не закончил расстановку.
-- Ах да, тут не хватает одной весьма любопытной особы. Полагаю, в выбранный нами момент времени, она довольно молода? Имеет ли смысл...
-- Имеет.
-- Вы завышаете ее значение. Она лишь пешка рядом с королем.
-- Она рядом.
-- Ну что ж. пусть так, я подожду. Рассчитываю, что и вы запаслись терпением.
-- Всенепременно.
Игрок водрузил руки на стол. Историк чуть подался вперед и прошипел:
-- Мне было бы жаль разочаровываться в вас. В очередной раз. Не забывайте, где находитесь.
На запястьях Игрока на миг появились отливающие стальным цветом браслеты и тут же исчезли.
-- Благодарю за напоминание. Однако, намеки ваши мне не совсем понятны.
Прошелестело несколько страниц. Историк откинулся на спинку кресла.
-- Мы уже видели подобное. И не один раз. Вы повторяетесь, Игрок. Обычно вас довольно сложно расколоть, но тут вы сами дарите подсказку. Мы что, играем в поддавки? Или вас, как вора, тянет к месту совершенного преступления.
-- Скорее, как собаку к собственному дерьму.
-- Принимаю аналогию.
Историк развернул книгу к Игроку и ткнул длинным сухим пальцев в середину страницы.
Игрок, не меняя позы, скосил глаза на ровные строчки и усмехнулся.
-- "Шел дождь. Мелкий, моросящий дождь, первый в эту осень, он возвещал о конце бабьего лета". Как поэтично. Пожалуй, состряпать такое - непосильный труд для вас, рационалистов.
-- Вы обвиняете нас в подтасовке фактов?
-- Фактов? Документальная поэма -- нелепость какая. Это лишь песня, уважаемый историк. Мечта, не более. Вы знаете, кто такой Веслев?
-- Я знаю, кто такой Ангел[197]
.
-- Уходите, я задержу их.
Неандр воткнул в землю перед собой несколько стрел и расчехлил лук. Андроклид мрачно поглядел на него, скинул заплечный мешок и вытянул из-за пояса топор. Ни он, ни Гиппий, державший на руках двухлетнего ребенка, не произнесли ни слова.
-- Нет, -- остановил друга Неандр, -- останусь только я. Вы должны идти.
-- Мы умрем вместе, -- упрямо сказал Андроклид.
-- Тогда умрет и мальчик, -- спокойно и как-то даже устало, словно учитель бестолковому ученику, ответил Неандр, -- пожалуйста, Андроклид, не спорь со мной. До нашей цели еще далеко. Мы не должны погибнуть... сразу все.