— Не знал, что у него есть собаки. Я пропустила иронию мимо ушей.
— Та, которая была с ним на выставке, — сказала я. — Волчья собака. Клайд. Он помесь. Кевин помогает его искать. — Упоминание о Кевине имело целью намекнуть на законность всего предприятия. — Садитесь.
— Благодарю. Возможно, украли, — предположил Де Франко.
Веселый старый эльф.
— Большой рынок, — продолжал он.
— В самом деле?
— Красивая собака. Ребенок от нее без ума. Потом надоедает. Ее продают.
— Куда?
— В лабы.
— Лабы? — Мой внутренний словарный процессор моментально выдал первое значение — «лабрадорский ретривер», но я вспомнила и последнее: — Лаборатории?
— Да. Вы, кажется, специалист по собакам? Расскажите мне про ножницы для собак.
— Я мало что про них знаю.
— Во всяком случае больше моего.
— Они называются «груминговые ножницы», — сказала я. — Что вы хотите про них знать?
— Кто ими пользуется. Какими именно. Для чего. Мы говорим про большие. Длиной восемь с половиной дюймов.
— Хорошо, — сказала я. — Я не слишком в этом разбираюсь, но в одном вы правы: они большие. Уверена, что такие ножницы используют только для работы с длинношерстными породами, с собаками, у которых шерсть длинная и густая.
— Значит, в основном их используют для прически? А как насчет когтей?
— Нет.
— Никогда?
— Никогда. В таких случаях пользуются специальными кусачками. Ножницами когти никто не подстригает. Это просто физически невозможно. Они у собак очень толстые. Рауди, сидеть. Дай лапу.
Подавание лапы — один из любимых трюков Рауди главным образом потому, что это прекрасный предлог для рукопожатия. Для лапопожатия. Называйте как хотите. Он плюхнулся на пол между моим стулом и стулом Де Франко и поднял правую переднюю лапу. Я взяла ее, осторожно нажала на подушечку и раздвинула пальцы.
— Видите? Когда вы приводите в порядок когти, то состригаете только самые кончики. Его когти еще не нуждаются в стрижке, иначе они были бы длинными и загибались на концах. Состригать надо именно эти крючки, и ножницы для этого не годятся, они слишком большие. Они просто застряли бы, ведь собачьи когти — это вам не человеческие ногти. Они действительно очень твердые и больше походят на кость, на что-то вроде мягкой кости. — Я так привыкла к разговорам о собаках, что не всегда отдаю себе отчет в значении тех или иных слов, пока не услышу их произнесенными моим собственным голосом. Если те ножницы не могли пройти через кость, значит, они прошли между… между ее ребрами — мягкими костями. — Боже мой! Так вот что случилось с Сиси.
— Да. Вот почему я здесь. — Де Франко говорил мягко и серьезно, совсем не как та дурацкая карикатура, которую ему так нравилось из себя строить, и я впервые разглядела в нем родственника Кевина.
— Знаю, — сказала я. — Господи Иисусе! Давайте говорить начистоту. Мой отец человек с характером. У него своеобразные интересы. Увлечения. И знаете, там, откуда он родом, они не кажутся такими уж странными. Но говорю как на духу. Он и мухи не обидит.
— Да, — сказал Де Франко. — Кевин говорит, что он малый с причудами, но вполне безобидный.
— Это правда, — сказала я.
— И некая мисс Барлоу утверждает, что разговаривала с ним в момент убийства.
— Фейс?
— Вы с ней знакомы?
— Да. Она собиралась водить для меня Рауди по рингу. Она держит маламутов. Так, значит, она была с Баком?
— Да. Два человека это подтверждают. Дело в том, что мне необходима информация. У миссис Квигли были собаки с короткой шерстью. Пойнтеры. Скажите, откуда у нее могли быть эти ножницы? Или у кого еще они могли быть.
— Это были не ее ножницы, — сказала я. — Я думала, вы знаете.
Он промолчал.
— Раньше они принадлежали Либби, — объяснила я. — Она занимается собаками Мими Николз.
— Либби Ноулз?
— Да. Послушайте, про это мне говорила не только Либби. О том, что Сиси была нечиста на руку. По крайней мере так говорят. В основном она воровала всякую мелочь. Возможно, она даже не знала, сколько эти ножницы стоят. Наверное, она приняла их за самые обыкновенные груминговые ножницы. Они были ей не по карману. Либби говорит, что они стоят около трехсот долларов.
— Чтобы подстригать собачью шерсть? — В его голосе звучало недоверие.
— Знаю. Мне это тоже кажется безумием, но вспомните, на кого Либби работает.
— Да, — сказал он.
Если бы чистое золото обладало достаточной прочностью и из него можно было делать ножницы, Мими Николз запросто могла бы их купить. Во всяком случае, она скорее купила бы ножницы с маркой фирмы «Гейб», чем Либби, даже при том, что та на нее работает. Может быть, ножницы действительно принадлежали Мими. Но в этом не было никакого смысла. Те, кто готовит собак к рингу, пользуются собственными инструментами. И зачем было Мими или Либби покупать огромные ножницы для наведения марафета на пойнтера? В лучшем случае хватило бы небольших ножниц со скругленными концами, чтобы подстричь, скажем, бакенбарды или шерсть на лапах. Нет, это действительно была какая-то бессмыслица. Впрочем, Мими Николз была у Либби не первым и не единственным клиентом.
— Наверное, они были в укладке Сиси, — сказала я. — Знаете, что это такое? В ней держат все необходимое для ухода за собакой. Щетки, гребни, кусачки для ногтей, разные бутылки, тальк ну и все такое прочее.
— Перчатки?
— Да, может быть.
— Не совсем обычное снаряжение?
— Действительно не совсем. Но у Сиси они могли быть. Она говорила мне, что у нее аллергия на собак, к тому же многие реагируют на аэрозоли, разного рода порошки и тальки. Возможно, вам следует знать, что на выставках профессиональные вожатые всегда одеваются, так сказать, с иголочки. Любители, выставляющие своих собак, тоже одеваются соответственно торжественности случая. Но это относится только к соревнованиям по экстерьеру. Знаете, что такое соревнования по экстерьеру? Не по общей дрессировке?
— Да.
— От тех, кто выставляет собак на испытаниях по послушанию, особых костюмов не требуется, но на экстерьерных рингах они просто необходимы, во всяком случае так считают сами владельцы. Большинство мужчин надевают костюм, женщины — платье или юбку с блузкой. Естественно, что, занимаясь туалетом собаки, вы будете весь в шерсти, в тальке и так далее, поэтому мужчины надевают пиджаки только перед выходом на ринг, а большинство женщин пользуются халатами или передниками. Ну а перчатки защищают руки и помогают сохранить маникюр.
— У нее ногти были как пластик. Она продавала косметику.
— И слишком ею злоупотребляла. Она явно хотела молодо выглядеть.
— Знаю, — сказал он.
— Но не выглядела. У нее был жалкий вид.
Как только Де Франко ушел, я отправилась с визитом в аптеку Квигли — в основном затем, чтобы успокоить Бака. На улице у аптеки сын Сиси, Пит Квигли, садился в зеленый автофургон. Я подошла к нему:
— Пит? Я Холли Винтер.
Казалось, он не узнает меня, и мне было неловко напоминать ему, где и когда мы встречались.
— Вам надо что-нибудь сделать?
— Я хотела сказать — я очень опечалена тем, что случилось с твоей мамой. Я ее немного знала.
— Ах, — сказал он, — да. — Его голос звучал так, словно он ее забыл или забыл, что она умерла. Он окончательно забрался в машину, захлопнул дверцу и уехал.
Остин Квигли стоял за прилавком в глубине аптеки. По нему было видно, что он ничего не забыл, вид у него был более чем унылый, но белый халат был безукоризненно чист и безупречно отутюжен. Внутри аптека Квигли выглядела лучше, чем я ожидала, хоть и не так, как аптека на Гурон-авеню. Недавно супруги Квигли предприняли попытку придать ей более современный вид. Новый бежевый с грязноватыми цветами линолеум, новые, покрытые пластиком прилавки, новые дешевые полки, на которых товары были расставлены на значительном расстоянии друг от друга, чтобы создавать видимость полного ассортимента. Чтобы чем-нибудь занять руки, я взяла бутылку перекиси водорода. Ею хорошо чистить собакам уши.