Отец никогда не позволял ей смотреть на этих животных — не только запрещал ей трогать их, но даже не разрешал входить к ним в комнату. Она так любила животных, а он даже не пускал ее к ним. Поэтому теперь она решительно вошла внутрь: ей хотелось погладить собачек.
Она подошла к первой металлической клетке и увидела в ней полосатого золотисто-черного питбуля.
— Привет, — сказала она.
Дамиан замер на месте. Вся его жизнь сосредоточивалась на людях, которые входили через эту дверь. Мужчины — с намерением сделать с ним что-нибудь. Он знал всех мужчин и некоторых женщин, которые здесь появлялись, и предполагал, что они могут с ним сделать. Но тут было что-то новое, что-то странное, и оно приводило его в замешательство. Существо было таким маленьким, таким непонятным. Он не видел детей, с тех пор как потерялся в лесу, и совсем забыл, какие они бывают.
Кристина хотела потрогать собаку. Просунула маленькую ладошку сквозь прутья, но Дамиан отступил в глубину клетки. Пес неохотно позволял кому-либо в этом помещении к себе прикасаться. Ни секунды не сомневаясь, Кристина отыскала защелку и распахнула дверь настежь.
— Привет, — снова сказала она.
Ее запах волной окатил Дамиана.
Севилл.
Этот маленький человечек был его — принадлежал ему. Пес пытался отступить еще дальше, прочь от приближающейся опасности, а Кристина ползла следом. Дамиан ничего не знал о том, как дети играют с собаками, но Голос говорил ему, что это юное существо, похожее на щенка, не должно пострадать.
Забравшись в клетку, Кристина уселась рядом с собакой и стала гладить ее шею и мощные плечи. Ей нравился теплый, гладкий мех, и она не подозревала, как напряжен Дамиан. Девочка сидела совсем рядом в маленькой металлической клетке, и Дамиан чувствовал себя в западне. Но подлинного страха он не испытывал. Выждав немного, он расслабился и осторожно потянулся, чтобы обнюхать ее лицо и волосы.
— Щекотно! — закричала Кристина, отталкивая его. — Не надо!
Но она смеялась и продолжала его гладить. Губы Дамиана раздвинулись в широкой собачьей ухмылке, и он сидел спокойно, с задумчивым выражением на улыбающейся морде, терпеливо принимая ее внимание. Ребенок ему нравился.
Дверь в комнату распахнулась, девочка и собака одновременно вздрогнули. Севилл стоял и смотрел на них, широко раскрыв глаза. При виде дочери, сидящей в клетке с питбулем, его лицо посерело.
— Кристина!… — выдохнул он, бросился вперед и выдернул ребенка за руку из клетки. Зрелище напугало его, а страх привел в бешенство. — Что это ты делаешь? — Зло спросил он, встряхнув девочку.
Кристина перепугалась. Отец крайне редко повышал на нее голос, но она знала по опыту, что папа может быть непредсказуем и свиреп. Его эмоции передались ей, она отпрянула, внезапно разразившись слезами. Севилл наклонился к ней, продолжая держать ее за руку. — О чем ты думала? Ты хочешь, чтобы он тебя укусил или еще похуже? — Он говорил громко, рассерженно; девочка рыдала.
Когда Севилл неожиданно вошел, Дамиан съежился в углу. Но теперь он видел, как разъяренный Севилл грубо держит ребенка, и эта картина тронула пса до глубины души, а первобытный инстинкт поднял его на ноги. Внутренний Голос не позволил ему подумать ни о том, что он делает, ни о том, кому он делает это, и Дамиан подался вперед, в ярости оскалив зубы. Он остановился у открытой дверцы, требуя, чтобы мужчина отпустил ребенка.
— Господи Иисусе! — Одним быстрым движением Севилл захлопнул дверь клетки перед неподвижной собакой и быстро задвинул щеколду, а потом выбежал из комнаты, прижимая к себе дочь. Он тяжело дышал. Зловещий образ рычащего зверя стоял у него перед глазами. С девочкой ничего не случилось, но признательности к собаке он не чувствовал. Думал только о том, как вовремя вернулся, о силе собаки, мощных челюстях и короткой могучей шее. Севилл был врачом и хорошо представлял себе, что могло бы произойти с девочкой, если бы он не вмешался. Его родительский инстинкт восставал против животного, и Севилл гнал от себя саму мысль о собачьих зубах, раздирающих мягкую плоть ребенка. Чейз был прав: из-за этого пса может произойти что-нибудь ужасное. Разъяренный, в приступе животного страха, Севилл поклялся, что уничтожит собаку.
Он опустился на колени, удерживая дочь перед собой на расстоянии вытянутой руки.
— Это было очень, очень опасно, Кристина. — Он взъерошил ей волосы, думая о том, что сказала бы Лори, его бывшая жена, если бы узнала, что он оставил девочку без присмотра в лаборатории. — Ну хватит, не плачь, он тебя не тронул. Все хорошо. Но ты поняла теперь, почему я тебе говорил не подходить к этим собакам?
Рыдания девочки постепенно перешли в редкие всхлипы и сопение.
— Ладно, кнопка, пойдем домой.
Поднявшись, он перенес дочь через порог и плотно закрыл за собой дверь.
Сидя в клетке, Дамиан несколько секунд смотрел им вслед, затем с глубоким вздохом улегся на пол. Пес удивлялся сам себе: он зарычал на вожака. Расстроенный и беспокойный, он лежал, опустив голову на лапы, и смотрел на дверь еще долго после того, как смолкли звуки шагов мужчины и девочки.
В понедельник Севилл отвез девочку в школу, приехал в лабораторию и вошел во внутреннюю комнату, где стояли собачьи клетки. Пристально глядя на большую голову полосатого питбуля и его могучие плечи, он снова пережил острый приступ страха, вспомнив, что его дочь была во власти этого зверя. Севилл никогда раньше не думал о подопытных животных иначе как о расходном материале, но мысль о собаке преследовала его весь уикенд. Телефонный разговор с Хоффманом не дал результатов, на которые он рассчитывал.
— Ублюдок, — процедил Севилл сквозь зубы и отвернулся. В соседней комнате он обратился к Тому: — Я хочу, чтобы этой собаки тут не было. Этот питбуль — Хоффмана. — Он кивнул на дверь. — Виктор не желает, чтобы чертов пес сдох, так что подумай, куда его деть. Прямо сейчас.
Он подошел к входной двери и открыл ее, почти столкнувшись с Чейзом, несшим в одной руке огромную чашку латте, накрытую батончиком, а в другой — обувную коробку с дискетами. Севилл пронесся мимо, оставив Чейза в кильватере непристойной брани.
— Что это он такой бешеный сегодня? — спросил Чейз.
Том пожал плечами.
— Вообще-то я точно не знаю. Он хочет убрать питбуля.
— Вот это да! Его цапнули?
— Не знаю. Просто велел убрать его. Я не знаю, что случилось.
— Ну что-то же все-таки случилось, а? Теперь он будет исходить говном весь день, это уж точно. — Нехорошо улыбаясь, Чейз ушел в компьютерную комнату и захлопнул за собой дверь.
Том постоял несколько секунд, не зная, что ему делать. Севилл, похоже, ушел совсем, и Том не знал, когда он вернется. Он понятия не имел, куда отправить пса, но босс выразился недвусмысленно — собаку следовало убрать сейчас же.
Он вошел в комнату для собак, взял поводок с вешалки на стене. Том собирался вывести собаку из лаборатории, а затем попытаться найти профессора Хоффмана или доктора Новак. Он накинул поводок псу на шею и осторожно отступил назад, выводя его из клетки. Том не доверял псу и шел напрягшись, держа поводок на вытянутой руке, сильно натянув его, на случай если пес решит броситься на него. Том шел к офису Хоффмана.
— Я ждал тебя, Томас, входи, сынок, входи. — Хоффман показал рукой на стул, быстро убрал с него бумаги. — Джо позвонил мне в субботу и сказал, что пес бросился на его дочь. Попробуем найти для тебя другое место, приятель, — обратился он к Дамиану.
Он потрепал питбуля, но тот не пожелал ответить на дружеский жест профессора. Время доверия давно прошло.
— Трудно поверить, что этот парень стал таким неприветливым. Ладно, не обращай внимания, Том, я найду место, где он проживет остаток своих дней. Джо настаивал, чтобы я позволил ему усыпить собаку, но не думаю, что это необходимо, ведь правда? Лучше отправим его куда-нибудь в безопасное место. Давай попробуем.
Пока Том и пес ждали, Хоффман позвонил в кабинет Новак. Та была на месте, и они сразу отправились к ней. Появление пса вызвало в офисе легкий переполох. Катарина помахала рукой, приглашая их войти.