— Если ты рассчитывал на самостоятельную ремиссию, то должен тебя разочаровать, опухоль так и торчит на месте. Разве что развивается не так быстро.
— И это значит?
— Вероятнее всего, в прошлый раз я слишком осторожно вычислил оставшееся у нас время. Может быть, у нас имеется год, возможно, даже чуточку больше. Понятное дело, как только выявим метастазы, будем оперировать.
— То есть, не оправдание, а всего лишь отсрочка казни, — спокойно воспринимаю я его слова. — Это больше, чем я мог ожидать. Практически — чудо.
Никогда я не признаюсь, но в глубине души все же питал скрытую надежду…
— Есть еще один аспект, который меня беспокоит.
— А именно?
— Я заметил перемещение. Вскоре опухоль может начать зажимать важные зоны мозга.
— Что это означает на практике? Я перестану ходить, говорить, не смогу заниматься любовью?
Врач колеблется с ответом, ищет подходящие слова.
— У тебя могут быть неприятности с собственным "я", Альдо…
— Тоже мне, новость. Я ведь и сейчас не знаю, кто я такой.
Наконец-то я решил рассказать Монике о своем состоянии. Тщательно приготовился к этому. Я пригласил ее в наш любимый ресторанчик неподалеку от Колодца Проклятых и памятника мне самому. Обслуживающая нас официантка с маленьким синим крестиков в волосах приветствовала нас лучистой улыбкой, которую еще полгода назад Альдо вряд ли мог ожидать. Несмотря на бешеные нападки бульварной прессы и ироничные насмешки салонов, большинство людей поверило в перемену Гурбиани, более того, для многих она являлась доказательством того, что нет такой сточной канавы, из которой нельзя было бы выбраться.
Кстати, о сточной канаве. Практически сразу же после своего возвращения я нанял детективов, чтобы те отыскали Тото, Рикко и Лино. Я пообещал себе протянуть им руку. И такая незадача… Специалисты целую неделю прочесывали подземелья и свалки Розеттины. Клошары исчезли. Может быть, воспользовавшись драгоценностями, которые я им передал на хранение, сейчас они греют сои старые кости на Сейшелах или в Могтего-Бей, покуривая гаванские сигары и наслаждаясь ликером кюрасао либо же виски пятидесятилетней выдержки. Да на здоровье!
Мы с Моникой заказали стейки по-американски, выпили по бокальчику красного вина, естественно, с виноградников Монтана Росса.
— Дорогая, — начал я наконец, одновременно чувствуя, что это будет гораздо туднее, чем мне казалось, — вот уже с какого-то времени я собираюсь тебе сказать…
— Может быть я первой, — перебила меня Моника, — у меня для тебя тоже имеется кое-что очень важное.
С румянцем на щеках, в своем простом красном платье, освещенная мерцающими огоньками свечей, моя жена выглядела просто красавицей.
— Ну конечно, дорогая, хотя…
— До сих пор я тебе не говорила, потому что не доверяла тестам до конца. Но сегодня я пошла к врачу. И теперь сомнений нет, он подтвердил…
— Что подтвердил?
— Ну как это что, дорогой мой недотепа? Весной у нас будет маленький Фреддино или Фреддина.
Я сорвался с места, даже вино выплеснулось на столик. Неважно! Целуя Монику, ее губы и глаза, я испытывал безграничную радость. И тут мне вспомнились слова Раймонда о моих детях.
— А что ты хотел мне сказать? — спросила Моника, оттирая вина с моего жилета.
— Я… я… — Понятное дело, я отступал словно рак. Только не в этот момент. — Я… Просто я тут подумал, а не пришло ли время взять нам церковный брак…
Моника от восхищения даже взвизгнула.
— Честное слово? Мы устроим венчание в церкви? И на мне будет белое платье с фатой?
После возвращения домой, когда Моника уснула, я вышел на террасу, опустился на колени и долго молился, благодаря Господу и Пристлю. Ни о чем больше просить я не осмеливался.
24. Альфредо Деросси
Церемонию венчания, без какой-либо шумихи, мы провели в небольшой каменной часовне высоко над озером Тцейзье. Пару дней назад ее освятил епископ Лозанны. Были только лишь мы вдвоем — ну еще пара местных пастухов. Совершивший таинство брака епископ в тайне сообщил мне, что за Бронзовыми Вратами серьезно рассматривается начало процесса беатификации Раймонда Пристля. "Так быстро, как только это возможно".
Желая наконец-то побыть одним подальше от окружающего мира, мы сняли комнатку под самой крышей деревенского дома в маленьком городке Ан, откуда над виноградниками можно было видеть замок в Сионе. Здесь я решил остаться на целую неделю. Это я мог себе позволить. Ликвидация мерзкой империи продвигалась в быстром темпе. Тому, что у меня осталось, банкротство не угрожало. Благодаря успехам нашей новой деятельности, после выплаты главных долгов и обретении финансовой ликвидности, перед каналом "Свидетельство" — уже в качестве самостоятельной станции, появились неплохие шансы на развитие.