Только это я и узнал из брошюр и фильма, который Анджело запустил мне на видео. Я был потрясен. Материала было достаточно, чтобы возненавидеть собственную оболочку! Я пытался выявить в Гурбиани хоть что-нибудь от себя. Напрасно, помимо любопытства к окружающему миру ничто не соединяло меня с этим индивидуумом. Еще я пытался хоть что-нибудь узнать о последних приключениях медийного магната. Ведь его исчезновение так и оставалось тайной. В бульварной прессе много говорилось об угрозах, которые в течение длительного времени он получал от правой молодежи из организации "Прогнать Антихриста". Само исчезновение напоминало невероятную историю, который в мое время можно было выдумывать и рассказывать другим в долгие зимние вечера…
Festa d'Amore — предшествующие Купальской Ночи три дня безумия, спонсированного SGC на том же принципе, по которому проводили свои Дни парижская "Юманите" или польская "Трыбуна Люду", на первый взгляд нечто вроде летнего карнавала. Но только на первый взгляд, поскольку более всего они походили на глобальный шабаш, слет сил зла, манифестацию испорченности, триумф цивилизации наслаждения над культурой умеренности.
Наряду с фестивалем порно, визитной карточкой которого являются живые, копулирующие статуи на Пьяцца Гарибальди, со всего света в Розеттину прибывают всяческие артистические и эстетические извращенцы — здесь проводится Ярмарка Освобожденного Искусства, конгрессы и симпозиумы геев, лесбиянок, трансвеститов и содомитов. Но не только. Здесь же встречаются и обмениваются опытом представители различных сект. Анархисты избирают чемпионов Хаоса. Сатанисты назначают друг с другом свидания вслепую. Бешеные деньги делают торговцы наркотиками. А вход бесплатен для всех, разве что за исключением агентов Интерпола.
— И власти Розеттины все это терпят? — изумленно спрашивал я у Моники, осмотрев рекламную листовку праздника.
— А что они могут сделать? Кто может, отсылает на это время детей куда-нибудь подальше на каникулы. Духовенство запирается по церквам, моралисты просто не выходят на улицу.
— В фильме я видел, что главный парад на Виа Иллюминационе открывает сам мэр, передавая нимфам и фавнам из команды Гурбиани ключи от города. Как такое возможно?
— Бизнес, — разложила девушка руки. — За три дня феста город зарабатывает больше, чем на фармацевтическом производстве в течение года. Впрочем, поначалу все было не так жирно. Игрища, в гораздо меньшем масштабе, проводились в Сан Стефано. Но вот уже четыре года, после победы левых… О! Погляди сейчас, большой парад… Видишь себя в костюме Люцифера?
Я вздрогнул. Наяву я еще раз видел свой же сон.
Неужели я запомнил похищение Гурбиани? Разве ловушка выглядела именно так? И кто же ее поставил? Быть может, нападающие заманили магната в засаду, планируя убить его в Колодце Проклятых? Версия выглядела правдоподобной. Хотя мотивы и были мне неизвестны, сложно было сочувствовать жертве. Осознание того, что вот я, "Il Cane", тонкий художник, проницательный мыслитель и благородный человек, мог воплотиться в столь отвратительное чудище, пробуждала во мне неподдельный испуг.
Но не обману, когда добавлю, что меня возбуждало еще и природное любопытство.
О чем я тогда думал? Имелся ли у меня какой-либо план или хотя бы слабое представление о том, что придется мне делать в следующие дни? Наверное — нет. Я был словно потерпевший кораблекрушение на неизвестной, чуждой суше, к тому же полностью зависимый от моей медсестры и ее финансовых амбиций. Но без нее я бы просто погиб, скорее всего, в качестве "вторичного сырья". Но были ли у меня хоть какие-нибудь шансы с ней? Я посчитал, что, прежде чем что-либо предприму самостоятельно, необходимо вначале научиться пребыванию в этом мире. Научиться понимать его. Вопреки кажущемуся, это было сложнее, чем обслуживание аудио-видео аппаратуры (это, как раз, заняло у меня четверть часа). Или обучение базовой работе на компьютере… (час!). Программа Windows 2001[13] продумана была таким образом, что с ней справился бы и безграмотный неандерталец. Гораздо труднее мне было понять перемену в нравах, в ментальности, перемену иерархии ценностей, а точнее, ее полнейшую анархизацию.