Ольчик (деловито). Иди, садись! Поухаживаю за тобой. А то сам даже в рот взять толком ничего не можешь!
Сёмчик (с некоторой обидой). А ты прям можешь!
Обмениваются двусмысленными взглядами.
Семён садится в своё кресло.
Оля ухаживает за ним, подаёт кофе, успев, правда отхлебнуть из чашки Сёмы и поморщиться, подаёт какие-то угощения, рядом в соседнее кресло садится сама, взяв со столика для себя то, что хочет.
Угощаются, запивают.
Сёмчик (отстранённо). В новостях вчера прочитал, что в Новосибирске кошка упала с 23-го этажа на крышу Ниссана.
Ольчик (обеспокоенно). На какой Ниссан?
Сёмчик (с интересом). Странная реакция… А что с кошкой тебе не интересно?
Ольчик (обеспокоенно). Что с ней будет, у кошки девять жизней, а Ниссан у меня один, на котором моя сестра сейчас как раз в Новосибирск уехала. (Спрашивает более требовательно). На какой Ниссан, спрашиваю?
Сёмчик (незаинтересованно). Да откуда я знаю? Там не было подробностей про авто. На какой-то.
Ольчик срывается с места, бежит к телефону, начинает набирать номер сестры. Сёмчик срывается следом, отбирает телефон, кладёт на место, отгоняет Олю.
Ольчик (обеспокоенно). Я должна позвонить сестре! Узнать всё ли в порядке!
Сёмчик (с мстительным спокойствием). У меня тоже была важная переписка, но тебя это не остановило, так что извиняйте, гражданочка, будем сидеть в «счастливом неведении» вместе!
Ольчик сердится, обижается, но куда деваться. Сдаёт позиции, садится возмущённо в кресло Сёмчика.
Ольчик (недовольно). Вот, Сёмчик, умеешь ты быть неприятным человеком!
Сёмчик (с понятным намёком). Есть, у кого учиться…
Переглядываются. Понимают друг друга.
Сёмчик садится в кресло Оли.
Ольчик (пытаясь успокоиться и взять себя в руки). Ну и как она?
Сёмчик (протерев нить разговора). Кто?
Ольчик (пытаясь успокоиться и взять себя в руки). Я про кошку спрашиваю! Выжила? Нет?
Сёмчик (спокойно). У кошки девять жизней, что с ней будет.
Ольчик смотрит с недоверием на Сёму.
Сёмчик (поймав этот взгляд). Да выжила-выжила.
Ольчик (ещё немного нервно). Обалдеть, конечно. У людей всё совсем не так. На ровном месте оступился и готов. Сколько таких случаев?
Сёмчик (солидарно). Это да. Знать, человек менее ценен для природы и мироздания в целом, чем кошка.
Ольчик задумывается.
Ольчик (с задумчивым интересом). Сёмчик, а ведь ты прав! В том смысле, что… Что твои слова очень похожи на правду. Ведь, в самом деле, человек ни черта не ценится ни среди своих, ни среди чужих. Сколько трудов, забот, усилий нужно, чтобы человеку родиться, окрепнуть, встать на ноги, чему-то обучиться и что-то миру явить. А вот на то, чтобы человека не стало — достаточно мига.
Сёмчик (задумчиво). А ты знаешь… С одной стороны, вроде бы это несправедливо, а с другой стороны — очень даже правильно, что всё именно так.
Ольчик (с наездом). Что правильно? Ты хоть раз рожал? Ты знаешь, что такое токсикоз, что такое — это не подними, тут не пробегись, тут поберегись. Чего стоит только испорченная фигура! Да уже только это перевешивает чашу весов в пользу несправедливости баланса рождения и смерти, не говоря уже обо всём остальном.
Сёмчик (спокойно, рассудительно). В идеальном, или даже хотя бы просто в сознательном обществе — да! Безусловно, твоя правда 200 %. Но это не наш случай. К сожалению, Ольча, наш мир системно и неустанно порождает невежество. Сколько грязи, гнили, подлости в сердцах людей. Не у всех, конечно же, у меньшинства, но, увы, у активного меньшинства! А теперь представь, во что превратился бы мир, если бы эти активные невежественные меньшинства были бы такими же живучими, как те же кошки. Убийцы, насильники, грабители, мошенники… Продолжать?
Ольчик вскакивает с кресла. Её практически трясёт от возмущения и негодования, но противопоставить железному аргументу Сёмчика нечего, и это злит ещё больше.
Ольчик (нервно, с психом). Что ты сделал?
Сёмчик (опешив). Что?
Ольчик (нервно, с психом). Ты только что доказал мне, что я не права?
Сёмчик растерянно пожимает плечами.
Ольчик (нервно, с психом). Мог бы просто промолчать, как все нормальные мужики, нет, тебе надо было втоптать меня в грязь, показать широту своего восприятия и мою, соответственно, никчёмность! И ты это с блеском провернул! Гореть тебе за это в аду, скотина! Ненавижу тебя!
Ольчик стремительно уходит, нервно размахивая руками и топая ногами.
Сёмчик разводит руками в непонимании того, что он такого сказал. Молча, шевелит губами, что-то там про себя думает.
Обращается к зрителям, тоже с психом, подскочив с кресла.
Сёмчик (нервно, зрителю). Что это вообще за существа такие — женщины? Молчишь — плохой! Рот раскроешь — ещё хуже становишься. Хвалишь — значит, льстишь, ругаешь — значит, предвзято относишься. Да что не скажешь, или о чём не умолчишь, чего не сделаешь — по-любому накосячишь! Как, скажите мне, вообще общаться с этими вычурными созданиями?
Сёмчик идёт к столу, нервно там что-то хватает, пихает себе в рот, жуёт… Постепенно ему в голову приходит интересная мысль, он успокаивается.
Сёмчик (нервно, зрителю, с набитым ртом). Хотя… Хотя, вообще-то есть мысль… (Держит интригу, дожёвывает, запивает, говорит уже нормально.) А что, если мужчины и женщины умели бы разговаривать на одном языке и понимали друг друга бы с полуслова… Были бы, что называется, на одной волне!
На лице Сёмчика проглядывается блаженная улыбка.
Звучит интригующая музыка.
ЗТМ.