Помощник поклонился и вышел из комнаты. Паша сел на свой трон перед небольшим окошком, сгорая от нетерпения в ожидании ночи. Конечно, и прежде ему приходилось сталкивать между собой близнецов, но никогда это не были адепты Аврорини.
В отстойниках Нижнего Калимпорта, в неприметной чайной, Корвус и Тобин сидели за барной стойкой, ожидая вестей.
В помещение зашёл жрец Ильматера и тихо подошёл к кенку.
— Боюсь, наш друг не справился с задачей, — с сожалением сказал он, — Он не успел предупредить наследника и посла. Шахрох перехватил его. Его звали Равин, и он был отличным шахматистом.
Корвус поморщился. Дела шли плохо, хотя сами действия еще даже не начались. Он начал быстро продумывать альтернативу, но прервался и сказал:
— Равин. Я запомню это имя.
Все люди, собравшиеся в чайной, начали покидать здание, выходя через потайную дверь в стене.
Хафлинг со шрамом на лице подошёл к Корвусу и сказал:
— Шахрох, архи-визирь. Я не думал, что Равин смог похитить тебя из-под носа именно у него. Боюсь, никто из нас ничего не сможет ему противопоставить.
— Я понимаю, — ответил кенку, Иди. Живи.
Хафлинг кивнул и скрылся в дверном проёме потайной двери.
— Эти Джанессар, — сказал Тобин, — они крепкие ребята. Можем ли мы справиться с архи-визирем?
— Только если отвлечь на пару мгновений, — ответил Корвус, — Тобин. Ты знаешь путь к арене Дзен. Отправляйся туда и сделай все, чтобы отложить бой между Шан и Синдой. Я разберусь с джинном.
— Корвус, ты не должен жертвовать собой! Ты же сам сказал, что мы ничего не сможем ему сделать.
— Друг мой, ты не знаешь и о половине жертв, что я делал в этой жизни. Но кто сказал, что я собираюсь жертвовать своей жизнью? Я сказал, что лишь разберусь с ним.
— Они повсюду, — сказала Ариэлла, — Они стоят во всех дверях. Даже на крыше. Нас не выпустят из крыла.
Несколько десятков вооруженных генази ветра вошли во дворец паши по настоянию архи-визиря, дабы предотвратить попытку побега наследника и посла. Двое генази стояли на балконе и смотрели вниз, на арену Дзен, освещенную дюжиной летающих ламп и забитую зрителями. Генази земли не знал, чего ждать от сегодняшнего вечера, но подозревал, что кто-то из его пропавших друзей может находиться сейчас внизу и не в качестве зрителя.
— Если бы только тот генази успел рассказать нам, что это за камень основания, где его искать и что с ним делать? Вспомнить разрушения Аргентора. И что это значит?
— Не говори так громко, — шикнула девушка, — они могут подслушивать.
— Не переживайте — все слуги сбежали из дворца. Я не знаю, чем вы обидели Шахроха, но все крыло окружено гвардейцами и больше напоминает тюрьму. Но здесь сейчас только мы. Но вскоре и вас здесь не останется, — этим словам вторило бормотание на все ещё незнакомом Кефасу языке.
Он услышал странный звук, свидетельствующий, о готовящемся заклинании и хотел повернуться навстречу гостям, но девушка сделала это раньше. Она резко развернулась и, выбросив из своих ножен магический меч, приказала тому лететь прямо в горло высокому генази огня. Клинок с легкостью прорезал шёлковый шарф и шею Лавакра, пробив тому шейную артерию. Генази огня повалился на пол, не успев договорить фразу до конца.
— Что ж, по крайней мере, его последние слова были сказаны на священном языке, — с усмешкой сказал Кефас.
Удивлённый Фламбурн посмотрел на своего убитого друга, после чего резко опустил руки, подготавливающие заклинания и побежал прочь от девушки, в руки которой уже вернулся магический клинок.
Шан сидела и терпеливо ждала.
Она вспоминала рассказы Кефаса о гладиаторских боях — генази говорил, что толпа, её аплодисменты и крики, влияют на самого гладиатора.
Но Шан не была гладиатором.
Она встала и в очередной раз проверила броню, которую ей дали работники арены. Это был не её клепанный доспех, но этот тоже был хорошим. В конце концов, в бою она предпочитала уворачиваться от ударов, а не парировать их, как это делали Кефас и Тобин.
Она просмотрела сотню клинков, но не выбрала ни одного. Тогда, к ней пришёл джинн, что поймал девушку и её друзей в пустыне и бросил Шан в ноги сверток, в котором лежали её кинжал и короткий меч.
Теперь, они висели на своём месте — на поясе девушки, но вот ножны были новыми, так что Шан пришлось долгое время выпрашивать у работников арены сало для того, чтобы натереть новые ножны и обеспечить плавное выскальзывание клинков из них. Правда, слуги так и не поняли знаков немой девушки, так что ей пришлось довольствоваться рыбьим жиром.