— Стойте! — крикнула девушка уже уходившим медикам и ринулась за ними.
Двое мужчин, что несли носилки, остановились и удивленно посмотрели на нее.
— Увести ее, Мей-сама? — тихо спросил у Мизукаге Ао.
Женщина отрицательно покачала головой, наблюдая за Саюри. Та пыталась извлечь что-то из сжатой в кулак руки отца, и после примерно минуты безрезультатных попыток разжать окоченевшие пальцы мужчины девушке это всё же удалось.
Медики унесли носилки с телом, а Мизукаге, подойдя ближе, увидела, что Саюри, оставшаяся стоять на том же месте, держала в руках кусок плотной черной ткани. Слезы полились по лицу девушки с новой силой, смешиваясь с крупными холодными каплями дождя, и она принялась вытирать их рукавом, тихо повторяя “это все я виновата”.
— Саюри, — обратилась к ней Мей, сочувственно положив руку на плечо куноичи. — Словами не выразить, как мне жаль. Твой отец был очень хорошим человеком, отважным и сильным шиноби, одним из мудрейших членов Собрания, главой древнего клана. Это огромная потеря для всей деревни. Я приложу все силы для того, чтобы найти убийцу. Даю тебе своё слово Мизукаге.
Саюри подняла на нее глаза. Лицо женщины было серьезным и сосредоточенным, но в то же время на нем отражалась искренняя печаль. Ее слова не были вынужденной формальностью, она действительно сожалела о смерти Кироши, и это было заметно.
— Этот человек убил его, — холодным, безжизненным голосом произнесла Саюри, протягивая Мизукаге руку с куском ткани.
— Ты уверена в этом? — спросила Мей.
— Да, — ответила девушка. — Он... следил за мной. Я хотела сказать раньше, но не хотела волновать отца, а теперь... теперь...
Закрыв глаза руками, она снова разрыдалась. Мей взяла ткань и, передав ее одному шиноби из отряда АНБУ, тихо отдала ему какое-то приказание, после чего снова обратилась к Саюри:
— Пойдем в дом, девочка моя. Я так понимаю, нам есть о чем поговорить.
Саюри в полной тишине сидела на коленях перед могилой отца, всматриваясь в его фотографию на надгробии опухшими и покрасневшими от слез глазами. Прямые темные волосы, убранные назад, вытянутое лицо с высокими выдающимися скулами, тонкие сжатые губы, прямой нос и светлые глаза. Даже сейчас, после его смерти, девушка чувствовала уверенность, что излучало его фото.
Как верно отметила Мей, Кироши Мизуми был очень уважаемым, мудрым человеком, сильным шиноби, главой очень старого клана. На церемонию его похорон пришло больше половины жителей деревни — все хотели проститься с ним. Вот только... это все равно не могло вернуть Саюри отца.
Его похоронили рядом с Имари, ее матерью, чтобы теперь, спустя десять лет после ее смерти, они снова могли быть вместе. И если он на фотографии был серьезным и сосредоточенным, то она, напротив, улыбалась самой лучезарной улыбкой из всех. Длинные волосы серебристого цвета, большие добрые глаза, в уголках которых уже залегли едва заметные морщинки, аккуратные черты лица. Она была очень красивой женщиной и смелой куноичи, и Саюри всю жизнь мечтала, что когда-нибудь станет хоть немного на нее похожа.
— Ты довольна? — спросил до боли знакомый голос.
Вопрос прозвучал негромко, но очень неожиданно и застал Саюри врасплох, из-за чего девушка вздрогнула. Повернув голову, она увидела стоявшего в нескольких метрах от нее Кичиро, который не появлялся в доме ни разу за те три дня, что прошли со смерти их отца. Высокий, темноволосый, с высокими скулами — он был очень похож на него внешне.
— О чем ты говоришь? —недоуменно спросила Саюри, глядя на него и вытирая лицо рукавом своего черного платья.
— Как будто сама не знаешь, — пренебрежительно процедил парень. — Сначала мать погибла, защищая тебя, а теперь еще и отец.
Глаза девушки округлились, и она удивленно вскинула брови.
— Не делай вид, что это новость для тебя, — фыркнул Кичиро. — Это твоя вина, и только.
Саюри шокированно уставилась на него, совершенно не понимая, что значили его слова.
— Да что ты такое говоришь? — едва сдерживая вновь подступившие слезы, спросила она, поднимаясь на ноги. — На нашу деревню тогда напали, и мама защищала нас обоих, а папа... он...
— Ничего бы не случилось, если бы ты не ушла на свою чертову миссию! Кто бы там ни был, они приходили не за ним, а за тобой, ведь из всего клана ты одна владеешь нашим наследием крови! Им нужна была ты, и отец умер из-за тебя!
Не в силах больше сдерживать свои эмоции, Саюри заплакала. Как бы горько это не было, часть ее сознания понимала, что в его словах была заключена доля правды. Если убийце был нужен обладатель их кеккей генкай, то он действительно убил не того человека. Она такая осталась одна — выродок со способностью, которую она так толком и не научилась использовать.
— Вот именно, — со странной усмешкой продолжил Кичиро. — В этом вся ты. Только и можешь сидеть и реветь из-за всего на свете... Боже, но почему ты? Почему из всего поколения он передался именно тебе?! Ты ведь ничего не умеешь! Если бы я был обладателем такой техники, я бы сделал все, чтобы овладеть ей в совершенстве, но нет! Он передался тебе! Ты же вообще не способна быть шиноби!
Тихий плач Саюри становился все отчаяннее и громче. Это было правдой — каждое слово, что он говорил. Их улучшенный геном был очень редким даже для их клана и встречался лишь у одного человека в целом поколении. И по иронии судьбы именно она, а не ее брат, и не покойные ныне кузены, стала его обладателем. Вот только если раньше Саюри все же пыталась доказать себе, что может хоть что-то, что она на что-то способна, то теперь, когда Кичиро, ее родной старший брат, с которым они должны были сплотиться, говорил ей это в лицо, она уже невольно стала принимать тот факт, что она совершенно бесполезна. И это было чертовски больно.
— Знаешь, а ведь отец всегда любил тебя больше, — чуть более спокойно, не срываясь на крик, сказал парень, подходя немного ближе к ней. — Ну разумеется, — парировал он, всплеснув руками, — а разве могло быть иначе? Любимая доченька, наследница кеккей генкай, да еще и так сильно похожая на маму, которую он боготворил! Как можно было тебя не любить?
— Кичиро, — дрожащим голосом обратилась к нему Саюри. — П-прошу тебя, перестань так г-говорить... Папа всегда тебя лю...
— Да никогда он меня не любил! — закричал на нее брат. — Ни-ко-гда! Я всего лишь сын, не оправдавший его ожиданий. Он забыл обо мне, как забывают о ненужных вещах, но тебе, конечно, этого никогда не понять!
Отчаяние и грусть Саюри постепенно начали сменяться злостью на брата. Конечно, изначально его слова были правдивыми, но теперь он просто перешел грань.
Сделав глубокий вдох, девушка перевела дыхание и, вытерев слезы, в упор посмотрела на него опухшими глазами, невольно сжимая кулаки.
— Прекрати, — твердо сказала она, пытаясь придать голосу твердости. — Немедленно прекрати так говорить! Ты сам знаешь, что это не пр...
Секунда — и ее левая щека резко вспыхнула от боли. Саюри опешила, схватившись за лицо, и даже не сразу поняла, что случилось, но после увидела гневное лицо Кичиро и его руку, которой он уже замахнулся, чтобы ударить ее еще раз.
— Не смей повышать на меня голос, маленькая дрянь! — крикнул он.
Саюри еще никогда не видела брата настолько злым. Его брови нахмурилась, глаза налились кровью, а грудь тяжело вздымалась, словно ему не хватало воздуха. Нет, Кичиро всегда был вспыльчив, но он ни разу в жизни не бил ее. И сейчас, ударив ее по лицу, он действительно собирался сделать это ещё раз.
Она не смогла бы этому помешать, если бы только вдруг появившийся рядом с ним буквально из ниоткуда Макото-сенсей не остановил его, заведя его руку за спину.
Кичиро скорчился и вскрикнул от боли.
— И не стыдно? — спросил мужчина, схватив его за ухо и потянув на себя. — Не стыдно тебе бить свою младшую сестру? Ты ее защищать должен, а не кулаками махать! Или ты думаешь, что раз она девчонка, то не может дать тебе, идиоту, сдачи? Она в одиночку справилась с Шукаку, так что уж тебе мозги на место поставить у нее точно сил хватит!