Небольшой пустырь прямо посреди леса; звенящая в ушах тишина, нарушаемая лишь оглушающе-громким звуком стука сердца. Повсюду отрубленные ветки, поднявшаяся пыль и другие следы прошедшего сражения; несколько тел, лежащих на земле, не подававших признаков жизни.
Она стояла напротив него, наверное, метрах в двадцати. Небольшого роста, худая, бледная, обе руки по локти в бинтах. Ее колени тряслись так, будто были готовы вот-вот подкоситься; взгляд прозрачно-серых глаз бегал из стороны в сторону. Чакра совсем слабая, буквально на исходе.
Кто она такая? Что делает? Почему стоит здесь? Как оказалась посреди леса? Вопросов много, ответов нет.
Рассудок затуманен, картинка нечеткая, подернута пеленой. Песок... Он клубится, танцует у ног, подобно языкам пламени. Острая пульсирующая боль где-то слева под ребрами, стук собственного сердца, заглушающий все остальные звуки. Правая половина тела не ощущается вообще, словно она существует где-то отдельно, не подчиняется разуму.
Странные ощущения внутри, сильная боль в висках. Неожиданная вспышка в сознании — и через мгновение в девчонку летят песчаные сюрикены, от которых она, стоящая неподвижно, словно завороженная, не успевает увернуться. Морщится от боли, хватается за правое плечо. Белый рукав кофты распорот в нескольких местах, темно-алая кровь течет по ее руке, крупными каплями падает на землю.
Убей ее! — приказывает голос в голове. — УБЕЙ!
Картинка перед глазами становится совсем размытой. Рана в животе начинает гореть от боли, и тут же виски сжимаются тисками с новой силой. Голос кричит что-то его устами, от чего девчонка испуганно вздрагивает. Песок подчиняется этому нечеловеческому голосу и, принимая форму огромной руки, пытается схватить ее. Она стоит всё так же неподвижно, боится сделать хоть шаг. Беги же, глупая!
Но вот секундное прояснение рассудка — и песок, снова подчинившись истинному хозяину, осыпается на землю, не успев добраться до насмерть перепуганной девчонки.
ОНА ДОЛЖНА УМЕРЕТЬ! — снова командует голос. — УБЕЙ ЖЕ ЕЕ!
Боль в голове становится даже сильнее, теперь она просто невыносима. Стоять сложно, ноги совсем не держат. Глухой удар коленями о землю, электрический разряд по всему телу. Снова боль, снова чудовищный голос в голове приказывает напасть на нее. Запах свежей крови, принесенный ветром, ударяет в нос, и от него сознание отключается практически окончательно.
Тело бьют судороги. С каждой секундой запах ее крови ощущается все сильнее — девчонка решила подойти поближе. Чертова самоубийца. Почему не убегает, не прячется? Знает же, что не справится с Хвостатым.
Боль. Неужели человеческий организм вообще способен такое вытерпеть? Едва ли... Демон внутри бушует, снова берет контроль над песком. Хватает девчонку за ноги, тащит на себя. Несколько секунд — и ей, наверное, придет конец. Шукаку прикончит ее, немного притупив свою жажду крови, а она сама настолько перепугана, что, хоть и понимает это, даже не пытается вырваться.
Снова вспышка света в сознании, демон почему-то на секунду ослаб, и песок тут же рассыпался по земле, не подвластный ему. Хвостатый, недовольный сопротивлением своего вместилища, в ярости. Еще совсем немного, и он вырвется, если не подавить его, и тогда ничего не останется не только от девчонки, а вообще от всего леса.
Перед глазами темнота, вестибулярный аппарат дал сбой. То ли небо с землей вдруг поменялись местами, то ли тело совсем обессилило, не выдержав такой нагрузки. Удар о землю отдается глухой болью, но она практически не ощущается: организм уже привык к ней. Демон воюет с остатками сознания, и последнее на долю секунды одерживает верх. Чье-то прикосновение, какие-то движения, что-то мягкое мимолетно касается щеки. Глаза распахиваются сами собой, в надежде понять, что происходит, и впиваются в лицо девчонки.
Черт бы тебя побрал, да беги же отсюда!
Поздно. Запах ее крови напомнил демону о жажде, и тот снова подчинил себе тело. На этот раз без остатка.
— А где... — куноичи, подойдя к огню, который разжег Акиро, остановилась и посмотрела по сторонам. — Где...
— Он пошел разбираться с мертвяками, — гордо ответил Окинири, пальцем указав на удаляющийся силуэт Казекаге. — Соберет, наверное, их всех в кучу своим песком — и БА-БААХ! — мальчик всплеснул руками и широко улыбнулся. — Вообще ничё не останется!
Глаза Саюри удивленно расширились, и она подняла взгляд на Акиро. Тот, отвечая на ее немой вопрос, кивнул и протянул контейнер с уже разогретой едой. Девушка только открыла рот, чтобы поблагодарить его и отказаться, как парень перебил ее:
— Даже не вздумай, — предупредил он. — Бери палочки и ешь, иначе начну кормить насильно.
Саюри устало усмехнулась и всё же взяла еду из его рук.
— Есть, командир! — ответила девушка.
Она присела рядом с ним, поджав под себя ногу и перекинув волосы на одно плечо, чтобы не мешали. Куноичи съела немного овощей из контейнера, оставив рыбу и рис нетронутыми, и отставила его в сторону, вытерев уголок губ салфеткой.
— А Казекаге теперь вернется обратно в свою деревню или пойдет вместе с нами к тете Мей? — поинтересовался Окинири, подходя к ней.
Потрепав мальчика по волосам, девушка впервые об этом задумалась, но вместо нее на этот вопрос ответил сам правитель Суны, беззвучно подошедший к ним сзади.
— Пойду с вами, — спокойно произнес он. — Мне надо лично увидеться с Мизукаге-сама, чтобы обсудить некоторые важные вопросы.
Акиро презрительно сощурил глаза, недовольно вскинув брови, но ничего не сказал.
— Но, Казекаге-сама, — обернувшись на него, заговорила Саюри. — Если честно, я думала, что Вы вернетесь в Суну... Вы же сами сказали, что путь очень опасен. А если на нас нападут еще раз? С Вами ведь может что-то случиться! Вдруг... вдруг Вас ранят или еще хуже... что нам тогда...
— Вы шиноби Киригакуре и не несете ответственности за мою жизнь. Если со мной что-то случится, никто не вправе вас в этом обвинить.
— Да причем здесь ответственность?! — возмутилась Саюри, вскочив со своего места, но тут же осеклась и покраснела. — Прошу прощения, Казекаге-сама, это звучало слишком грубо. Я просто хотела сказать, что волнуюсь за Вашу жизнь, а не за то, кого обвинят в случае покушения.
Девушка опустила взгляд и принялась заламывать пальцы. Гаара несколько секунд молча смотрел на нее, после чего все тем же ледяным тоном и все с тем же непроницаемым лицом сказал:
— Ты можешь за меня не волноваться. Я сражался с ниндзя, которые были в разы сильнее всех напавших на вас сегодня, взятых вместе. Но, чтобы минимизировать риск еще одной засады, нам стоит выдвинуться как можно скорее и подыскать для ночлега более подходящее место.
====== XVI ======
Когда они добрались до более-менее безопасного места, уже практически полностью стемнело. Небо стало темно-темно-синим, а прямо над их головами поблескивал серебристый диск луны. Саюри шла чуть впереди остальных. Она притормозила, проверила местность на наличие потенциальных врагов. К счастью, куноичи никого не обнаружила, и они наконец смогли передохнуть.
Девушка была такой уставшей, даже измотанной: ее утро началось с нападения вражеских шиноби, во время которого она потратила очень много физических сил и чакры, а продолжилось длительным безостановочным переходом через всю страну Рек. Под конец дня ее ноги подкашивались, руки тряслись, а спина ныла от того, что все время пути на ней был либо Окинири, либо рюкзак с вещами и провизией, заботливо собранный его матерью, что по весу был сравним с самим мальчиком. Саюри изо всех сил старалась не подавать виду, что устала, но, тем не менее, не смогла сдержать облегченного вздоха, когда, прислонившись к дереву, сползла по нему вниз и села на землю.
Акиро, вслед за ней спрыгнувший с ветки, поставил ребенка на ноги и тут же принялся энергично разбирать необходимые для ночлега вещи. Парень казался чуть более бодрым, но это было лишь видимостью. На самом деле, он был измотан не меньше своей напарницы, а темные круги под его глазами напоминали о том, что прошлую ночь он, в отличие от нее, провел без сна.