Она видела каждый образ, и он не был плодом ее воображения. Песчаные черви знали, что прячется в этих утраченных личностях. Необходимость действовать жгла ее изнутри, как пустынный шторм. Время, как и их шансы уцелеть, стремительно уходило. Она видела последовательную цепь будущих возможных гхола, все они были оружием, но пока было неясно, что именно может сделать каждый из них.
Она не может ждать, когда Враг придет сам. Она должна действовать, и действовать без промедления.
Червь вынырнул на поверхность и, скользнув по песку, резко остановился. Шиана в желудке от толчка потеряла равновесие. Потом, нежно сжимая стенки пищевода, червь аккуратно вытолкнул Шиану в глотку. Она выползла из пасти и рухнула на песок.
Пыль и песок прилипли к ее покрытой влажной пленкой пота коже. Монарх потеребил ее, словно птица, побуждающая птенца к полету. Захваченная своими видениями, Шиана, потерявшая ориентацию, с трудом поднялась на колени и встала на сухом песке. Перед ее мысленным взором витали лица детей гхола, растворяясь в ярком свете. Она пробудилась!
Шиана жадно хватала ртом воздух, тело и одежда пропитались духом пряности. Червь пробуравил мелкий песок, нырнул и исчез из виду.
Источая едкий запах меланжи, шатаясь от пережитого потрясения, Шиана с трудом направилась к выходу из грузового отсека, спотыкаясь и падая на каждом шагу. Надо срочно идти к детям гхола… Червь подал ей важный знак, что-то, напоминающее бессловесную форму Другой Памяти просочилось в ее сознание. Сейчас она очень точно чувствовала, что должна сделать.
9
Вы говорите, что мы должны учиться у прошлого. Но я — я боюсь прошлого, ибо я был там и не хочу туда возвращаться.
Доктор Веллингтон Юйэ, гхола
Оттерев кожу и приняв душ, чтобы избавиться от меланжевой вони — такой сильной, что даже помогавшие Шиане сестры зажимали носы, — она проспала два дня, видя тревожные сны.
Пробудившись и придя в себя, Шиана явилась в рубку, где нашла Дункана Айдахо и Майлса Тега, которым и объявила свою волю.
— Все гхола уже достаточно зрелые. Даже Лето II находится в том возрасте, в котором я восстановила память башара. — С каждым словом Шиана выдыхала сильный запах пряности. — Настало время пробудить их всех.
Дункан повернулся к Шиане от наблюдательного окна, возле которого он стоял.
— Запуск памяти — очень серьезное дело, это не рутина и не излечение от преходящей амнезии. Нельзя же просто издать распоряжение и потребовать, чтобы оно было выполнено.
— Дети гхола уже узнали, чего мы потребуем от них, — возразила Шиана. — Без их прошлой памяти, без их гения они не представляют никакой ценности, ничем не отличаясь от прочих детей.
Башар медленно наклонил голову.
— Восстановление памяти гхола об их прошлой жизни — это уничтожение и воссоздание их душ. Есть несколько проверенных способов сделать это — некоторые более мучительны, некоторые менее, но ни один из них не является легким. Нельзя пробуждать всех детей сразу. Такое критическое событие должно быть индивидуализированным. Это же ужасный, потрясающий сознание кризис. — Тег скривился, вспомнив пережитую им самим боль. — Вы думаете, что применили в отношении меня гуманный способ пробуждения, Шиана… хотя мне было тогда всего десять лет.
Несмотря на то, что Дункан также без особого энтузиазма отнесся к намерениям Шианы, он подошел к ней и встал рядом.
— Шиана права, Майлс. Мы создавали этих гхола с вполне определенной целью, но сейчас все они напоминают мне незаряженные ружья. Нам надо зарядить гхола — наше уникальное оружие. Сеть Врага стала прочнее, он едва не поймал нас. Мы все это видели. В следующий раз нам, вероятно, не удастся ускользнуть.
— Мы и так слишком долго ждали, — голос Шианы был жестким, не допускавшим возражений.
— Пробудить некоторых гхола будет трудно. — Тег прищурил глаза. — Какие-то из них будут потеряны, так как сойдут с ума. Вы готовы к этому?
— Я пережила испытание пряностью, как и все Преподобные Матери на этом корабле. Мы пережили невыносимую боль.
— Я тоже помню свою прежнюю жизнь, — сказал Тег, — жизнь, наполненную войнами и мерзостями, жизнь, бывшую нескончаемой пыткой. Плохое помнится более живо, чем хорошее, и я не помню ничего более мучительного, чем пробуждение.
Шиана взмахнула рукой.
— В течение всей мировой истории мужчины и женщины обладали монополиями на свои собственные формы боли, и все думали, что именно их боль — самая мучительная. — Шиана мрачно улыбнулась. — Мы начнем с гхола, имеющего наименьшую ценность. На случай, если что-то пойдет не так.