Выбрать главу

— Однако я не понимаю, при чем тут Диана? Она что, твой агент? — спросила Зефани.

Френсис покачал головой:

— Нет, она не мой агент. Еще несколько дней назад я даже не догадывался, что еще кто-то знает об этом. Но она заявила достаточно определенно, что знает все, причем уже давно.

Пол насупился:

— И все же… Ты хочешь сказать, что она украла твое открытие?

— Нет, — ответил Френсис, — не думаю. Она говорит, что все исследовала сама и может показать мне свои лабораторные журналы, чтобы доказать это. Я склонен ей верить. Но даже в этом случае вопрос, кому по закону принадлежит открытие, касается совсем иной сферы.

— А что за опасность там была? — спросила Зефани.

— Насколько я понял, она использует лейкнин. Случилась какая-то неприятность, и на нее подали в суд, чтобы она компенсировала причиненный вред. Она боится, что, когда дело дойдет до суда, все откроется.

— А она не может или не хочет платить и желала бы занять у тебя денег, чтобы избежать суда? — предположил Пол.

— Не надо делать поспешных выводов, Пол. Ты не помнишь Диану, а я ее помню. Прежде всего, к суду привлекают не ее лично, а фирму, с которой она связана. Они могут заплатить, безусловно, однако, по ее собственным словам, они попали в ловушку. Требование оплатить убытки чересчур категорично и равнозначно шантажу. Если они заплатят, то это приохотит других тоже требовать немыслимые суммы; если не заплатят, то дело получит огласку. Очень неприятная ситуация.

— Я не понимаю… — начала Зефани и замолчала. — Ты хочешь сказать, что она давала это вещество…

— Лейкнин, Зефани.

— Лейкнин. Она давала его людям без их ведома?

— Наверное. Ведь если бы они об этом знали, то всему миру стало бы известно про лейкнин уже через пять минут? Как ты думаешь, почему я не рассказывал об этом даже вам вплоть до сегодняшнего дня?.. Чтобы использовать вещество без особых опасностей, я вынужден был прибегать ко всяким хитростям; очевидно, и ей приходилось делать то же самое.

— Наша иммунизация! — вдруг воскликнул Пол. — Так вот что это было!

Он вспомнил день — это было вскоре после его семнадцатилетия, когда Френсис достаточно подробно объяснил ему, что некоторые бактерии выработали иммунитет к обычным антибиотикам, и убедил его воспользоваться новым препаратом, который станет доступным для массового использования только через несколько лет. Пол не видел никаких причин для отказа, и они пошли в лабораторию. Там отец сделал ему небольшой разрез на руке и поместил в него пилюлю в форме маленького веретена, потом зашил ранку несколькими стежками и наложил повязку. “Этого хватит на год”, — сказал он, и с тех пор повторял эту процедуру ежегодно, обычно сразу же после дня рождения. Позднее, когда Зефани минуло шестнадцать, отец подверг ее такой же операции.

— Верно, — согласился Френсис.

Сын и дочь какое-то время сидели молча, внимательно глядя на отца.

— Все в порядке, папа. Мы — это мы, а ты — это ты, в этом нет ничего удивительного. Но совсем иное дело с Дианой. Как же она могла?..

Зефани вдруг замолчала, сраженная воспоминанием о том, как Диана истерически смеялась, прислонившись спиной к копне сена. Что она тогда сказала?.. “Я поняла наконец, что мне делать!..”

— А что это за фирма у Дианы? — спросила она.

Френсис точно не знал.

— Какое-то странное название, — ответил он. — Что-то египетское, но не “Клеопатра”.

— А случайно не “Нефертити”? — подсказала Зефани.

— Да, именно так. “Нефертити”.

— Боже мой! И Диана… Не удивительно, что она тогда так смеялась! — воскликнула Зефани.

— Фирма под названием “Нефертити” звучит для меня более абсурдно, чем странно, — сказал отец. — Чем она занимается?

— О милый папочка, где ты живешь? Это же один из самых известных салонов красоты в Лондоне. Страшно дорогой и фешенебельный.

Смысл сказанного не сразу дошел до Френсиса, но когда он все понял, на его лице отразилась борьба самых разнообразных чувств. Сначала он молча смотрел на дочку, словно мгновенно потерял дар речи. Наконец отвел взгляд. Потом вдруг наклонился вперед, закрыл лицо руками и начал смеяться, истерично всхлипывая.

Зефани и Пол встревоженно поглядели друг на друга. Затем Пол приблизился к отцу и положил ему руку на плечо. Френсис, казалось, ничего не заметил. Пол нажал сильнее и немного потряс.

— Папа! — позвал он. — Успокойся!

Зефани подошла к буфету, дрожащей рукой налила в бокал немного бренди и протянула его Френсису. Тот уже сидел прямо, по его щекам текли слезы. Он взял бокал и одним глотком выпил почти половину содержимого.

— Извините, — сказал он. — Но ведь смешно же, правда? Все эти годы… Все эти годы сохранять в тайне… Величайшее открытие столетия… никому ничего не говоря… И вдруг такое! Забота о красоте… Смешно, правда? Как вы считаете, ведь смешно?.. — Он снова начал смеяться.

Зефани обняла его и прижала к себе.

— Тс-с, папа. Ляг и попробуй расслабиться. Вот так, милый. Выпей еще глоток. Тебе станет лучше.

Френсис откинулся на спинку дивана. Поглядел на дочку. Поставил пустой бокал на пол и взял руку Зефани. Глядел на руку какую-то минуту. Потом поднес ее к губам и поцеловал. И сразу же посмотрел на портрет жены.

— О боже! — проговорил он и зарыдал.

Через полтора часа, после сытного ленча, Френсис полностью пришел в себя и снова повел своих детей в кабинет, чтобы рассказать им о своих исследованиях.

— Как я вам уже говорил, — начал он, — я внес в открытие лейкнина немного. Все началось со случайности, и Диана, как выяснилось, тоже сумела этой случайностью воспользоваться. Самое трудное началось, когда я понял, что именно открыл.

Сейчас на научном горизонте намечается с полдюжины важнейших открытий, однако ничего не делается, чтобы подготовить к ним человечество. Идея антигерона того или иного типа, наверное, уже давно возникла, однако я не слышал, чтобы кто-нибудь серьезно задумывался над теми проблемами, которые он с собой принесет. У меня самого не было ни малейшего представления, как поступить с антигероном, и чем больше я думал об этом, тем сильнее тревожился, ибо понимал, как огромен диапазон действия этого вещества. Оно не дает такого яркого зрелища, как атомный фейерверк, но, уверен, оно еще более взрывоопасно и одновременно куда важнее и потенциально благороднее…

Но представьте себе, какова будет реакция на обнародование такого материала… реакция на то, что найден способ продления человеческой жизни. Это будет то же самое, что пожар в прериях. Подумайте, как будут расписывать это газеты. “Одно из самых заветных мечтаний человечества наконец осуществилось!” Вообразите двадцать миллионов экземпляров газеты “Ридерс Компакт”, которые провозглашают на десятках языков: “Ты тоже можешь быть Мафусаилом!” Хитрости, интриги, подкупы, возможно, даже побоища — вот во что ударятся люди, чтобы первыми урвать хоть несколько добавочных лет, и хаос охватит мир, который и так уже перенаселен из-за высокой рождаемости. Перспективы были и остаются ужасными. Три или четыре столетия назад мы, возможно, могли бы противостоять и овладеть ситуацией, но теперь, в современном мире… Все это вызывало у меня ночные кошмары. Вызывает и теперь иногда…

Но это еще не самое худшее. Сделать открытие не в том столетии — это плохо, но я сделал еще хуже: я открыл не тот антигерон.

Я уверен, что если уж существует одно такое вещество, то могут быть и другие. Они могут быть более или менее эффективными, однако они должны быть. Основные трудности с лейкнином заключаются в том, что его получают из особого вида лишайника, который нам присылает ботаник-путешественник Макдональд. Но, насколько известно, этот лишайник растет только небольшими колониями на территории в несколько квадратных миль. Иными словами, его количество мизерно. То, что есть, надо законсервировать. Кроме того, нельзя чересчур часто собирать урожай. Согласно моим данным, если собирать весь лишайник, его хватит для лечения, скажем, трех или четырех тысяч человек и не больше.