За своей спиной я услышал шаги и уже собирался уйти, чтобы не мешать очередной паре развлечься, как чья-то рука легла на мое плечо. Михо возникла передо мной, сжимая в кулаках мою помятую рубашку.
— Далеко собрался? — ее голос звучал так же легко, как и всегда, но лицо не выражало той обычной веселости. Такие знакомые черты лица вызывали ноющую тоску где-то на затворках разума. Она здесь, рядом, и в то же время слишком далеко.
— Дай угадаю: нам нужно поговорить?
— Время разговоров давно прошло.
Кулак на моей груди сжал ткань рубашки еще сильнее. В последнее время я избегал встреч с ней и Михо это раздражало. Она думала, что я веду себя как трус, но причины были намного глубже. Это было неправильно, если об этом кто-нибудь узнает, то у нас будут проблемы. Но алкоголь в моей крови притупил это чувство. Я все еще знаю, что это неправильно, но сейчас это ощущалось иначе.
В один момент Михо стоит рядом, а в другой я прижимаю ее к грязной стене бара, а ее руки сжимают мою рубашку, задирая вверх. Наши губы столкнулись в тихой борьбе за первенство, не уступая друг другу. Мои руки были везде, прижимая тело Михо как можно ближе, чтобы ощутить жар ее кожи.
Где-то за стенкой послышались стоны и скрип кровати, но даже это не отвлекло меня от нее. Мой язык сплетался с языком Михо, вызывая у нее тихие вздохи. И все о чем я мог думать, так это снова ощутить вкус ее кожи на губах, пока я целую ее шею.
Она была права. Времена наших разговоров давно прошли. Сейчас их заменили наши тела. Мы больше не делились личным, мы делили постель. Руки Михо обхватили меня за шею, мои — нашли путь под белоснежную рубашку.
Стоны за стеной стали громче, и голос мужчины стал отчетливее, произнося слова вроде «ты так красива» или «кричи для меня». Это было омерзительно. Я стою на втором этаже сомнительного заведения, где за каждой дверью развлекаются мужчины с публичными женщинами. Это совершенно не то место, где бы я хотел быть с Михо. Дверь соседней комнаты открылась, и оттуда вышел, пошатываясь, молодой парень, застегивая на ходу штаны. Он нас совершенно не замечал, но я все же отстранился от Михо. Ему понадобилось некоторое время, чтобы справится со своими штанами, а потом приложить все свои усилия, чтобы не скатиться вниз головой с лестницы.
Михо рядом со мной сбивчиво дышала, ее глаза проследили за пьяным парнем, а потом вернулись ко мне. Сейчас она тоже чувствовала отвращение к этому месту.
— Мои услуги больше не требуются?
Я совсем забыл о женщине, которая ждала меня в одной из комнат. Сейчас она стояла в хлипком деревянном проеме, опиравшись бедром о дверной косяк. Ее длинные русые волосы были перекинуты через плечо и виднелись вплетенные яркие ленточки, которые я не сразу заметил. Что-то мне подсказывало, что она здесь уже давно.
Я достал из заднего кармана смятые деньги и кинул женщине, забирая Михо и уводя ее на нижний этаж.
Сейчас уже должно было быть около трех или четырех часов утра. Мы здесь задержались слишком долго. Запах алкоголя не выветрится до семи часов, придется искать травницу и купить у нее несколько настоев. Это отнимет еще некоторое время. Затем нужно незамеченными вернуться в академию и привести себя в порядок. Для сна останется максимум один час.
Изао мы нашли не сразу. Он сидел отдаленно от всех, на столе стояла не очередная бутылка с алкоголем, а простая кружка с какой-то мутной жидкостью. Друг выглядел трезвее, чем когда я уходил.
— Изао, мы уходим.
Михо обошла меня, забирая кружку у Изао и нюхая содержимое. Я уже догадывался, что там было.
— Дочка хозяина — травница. Подойдите к стойке, она должна была приготовить еще две кружки настоя.
Михо покачала головой, усмехаясь.
— Ты как всегда такой ответственный и правильный.
Изао пожал плечами. Он и правда всегда был самым рассудительным и ответственным из нас троих. Если бы не Изао, то мы влипали бы в большие переделки очень часто на втором курсе.
Настой из травы смохия обладал невероятными свойствами выводить всю дрянь из крови, в том числе и алкоголь. Пусть настой и был востребованным среди многих людей, но его можно купить только у травников. Рецепты настоев и зелий было запрещено распространять вне общины. У них даже есть свои меры наказания за ослушания, и они были жестокими. Несколько лет назад, когда мы с Изао еще были на первом курсе, мы патрулировали город и в одном из закоулков нашли женщину, чьи руки были отрублены по локоть. Мы так и не узнали, чем она это заслужила, но как потом выяснилось — она была травницей, и это было ее наказание за проступок против общины.