— Хаяо думает, что этим может преподать урок остальным, — ответил я. Послышался крик женщины, а потом посыпался нескончаемый поток ругательств. Остальные гольфрейцы присоединились к нам с Изао, оставляя отвратительную картину позади. Расправы над беззащитными жителями не имели интереса для них, сражаться с настоящим противником важнее. Это остаточная честь гольфрейцев, что многие еще чтят.
Хаяо же плевать хотел кто стоит перед ним, его неутолимая ярость могла обрушиться и на слабого ребенка. Смотреть на это еще более мерзко.
— Что-то он сегодня совсем разошелся, — Карьян залился громким хохотом, распугивая людей. Несколько мальчишек кинулись в толпу, убегая от прочих глаз, и только один раз кинули взгляд в сторону кричащей женщины.
Сейчас было похоже, что по городу идет горстка головорезов, а не элитных солдат. Мне не хотелось иметь с ними ничего общего.
Мы покинули улицы Реджинальда когда солнце уже давно ярко освещало землю. Недовольный топот и изматывающая болтовня горожан была далеко позади.
Ветер громко завывал, кружась подобранным мусором с земли между нами. Сухие ветки и песок иногда попадали в лица, заставляя морщится и прикрываться руками. Чем ближе мы были к границе, тем сильнее становился ветер, принося горстки песка, словно насмехаясь над нами. Это означало, что Элерия уже близко, ее жгучие пески непреклонным вихрем доносились до нас. Словно огонь, который лизал своим пламенем нашу нетронутую землю.
Границу Элерии и наш город отделял густой хвойный лес, который рос на протяжении почти всей территории. На даже ветви деревьев, что служили живой стеной, не могли удержать всю мощь падшей страны. Сильный ветер и песок были лишь отголосками силы, что до нас доносилась.
Патрульный пункт, которые занимались охраной границы разместились недалеко от леса. Их задачей было не допустить, чтобы люди пересекали эту черту и чтобы ничто из пределов Элерии не могло попасть к нам. Последнее было невероятным. Еще ничто не могло проникнуть к нам с той стороны. Либо не хотело, либо не могло.
Так что задачей патрульных было только ловля безумных фанатиков, которые решались увидеть смерть своими глазами. Песчаные Пожиратели не оставляют живых.
На последних курсах гольфрейцев отправляют на границу для изучения местности и для пробных вторжений на территорию Элерии. В основном это для того, чтобы собрать трупы убитых. Нас используют как высококлассных уборщиков. Но даже такая практика может быть опасной ведь риск встретить Пожирателей велик, даже если одной ногой ступить на проклятый песок. Это и случается с любителями риска и сектантами, которые осмеливаются это сделать.
Глупые люди нашли свою смерть так глупо и бесполезно.
Я видел как Пожиратели убивают лишь два раза. Эти твари ничего не различают перед собой, лишь следуют дикому и прочно заложенному инстинкту убивать.
И сейчас мы снова идем встретиться с безжалостными убийцами уповая на свою удачу, опыт и силу, чтобы не сдохнуть как и другие.
Я с замиранием сердца жду этого каждый раз. Во мне тлеет надежда, что в этот раз я смогу причинить им боль в ответ. И только эта мысль вызывает во мне восторг.
Глава 7
Глава 7
Королевская семья плотно связана с историей Гольфранской Академии. Многие сыновья обучались в академии, прежде чем стать наследниками и получить признание. Те, кто отказывается и дезертирует, признают предателями короны. Судят их так же строго, как и остальных преступников, приравнивая к мусору. Отказ от своего наследия и обязанностей — высший грех, который карается изгнанием или смертью.
Взято из книги Сайга Гольфрана
«Структура Гольфранской Академии»
* * *
— Моё имя Иоши, я из Реддила, — бодро отозвался мальчишка, идя рядом со мной.
Он не смотрел в мою строну, а наблюдал за спинами других новобранцев. Невзирая на оживленность, лицо мальчика отражало серьезность и сосредоточенность. Только мое молчание в ответ вынудило парня перевести взгляд ко мне.
— А ты? — нетерпеливо спросил Иоши. Слова вырывались из его уст четко и резко, стиль его речи отличался от остальных. Но голос мальчика, не смотря на это, был мягким и податливым. Он мог бы быть певцом. Лоснящийся голос, который не просто произносил слова, а делал из них нечто особенное. Сотворял из языка песню и обволакивал ею историю. Грустную, незнакомую, печальную, но светлую. Я могла бы услышать эхо его голоса в отзвуке своего сознания. Единственное, что я не могла представить, это то, что он мог бы петь на этом языке. Нет, ему подходит что-то более мелодичное, слова, которые произносятся медленно и на одном дыхании тягуче плывут вместе с говорившим.