Но мечты не уходили. Берни постоянно слышала голос, твердивший о призвании, о покаянии и молитве Господу Богу и Деве Марии. Душа разрывалась между любовью к Тому и стремлением вступить в орден.
Сюда, в Голубой грот, она пришла помолиться, сообщить Богу, что выбрала Тома. Ее одолевали другие мечты. По ночам снился не монастырь, а семья — она, Том и маленький мальчик. Но когда она в тот день опустилась на колени, ей явилось видение.
Перед ней предстала Дева Мария. Берни стояла на коленях на камне, молилась у алтаря, прося наставления. Помнится, день был очень жаркий, ни ветерка, даже на берегу. А в грот вдруг дунул сильный бриз с ароматом роз. У нее голова закружилась от сладости, она почувствовала прикосновение прохладной руки ко лбу.
Дева Мария вытерла ей лоб платком, зашевелила губами, но слов Берни не слышала. Дул слишком сильный ветер — ураган, сирокко. Берни потянулась к ее руке, но Дева Мария исчезла.
Она заплакала, пав на колени, рыдала в голос, умоляла Марию вернуться. У нее столько вопросов, она так любит Тома — неужели ее с ним разлучают?
Верующая девушка не могла пренебречь видением, отмахнуться, сделать вид, будто ничего и не было. Посчитала его повелением посвятить жизнь Деве Марии и Богу. Рассказала назавтра Тому, и тот в диком бешенстве схватил ее за руки.
— Может быть, это приказ любить. Едем со мной в Ирландию, Берни. Осуществим давнюю мечту, посмотрим, откуда пришли наши предки, откуда мы взялись.
Сами сестры советовали не спешить: пусть она убедится в призвании, прежде чем приносить обеты. Бродя по монастырю, по территории Академии, зная, что это место всегда будет напоминать ей Ирландию — родную страну Келли и Салливанов, — она поняла, что если не поедет туда с Томом, ее это будет вечно преследовать.
И согласилась. Они прилетели в Шеннон.
Никогда еще Берни не видела такой яркой зелени, простиравшейся повсюду — трава, склоны холмов, луга, живые изгороди, — кругом живая, сочная, изумрудная зелень, огороженная и разделенная каменными серебристыми стенами. Везде, даже с самолета, она видела наследие своих предков, и как только ступила на землю, почувствовала себя дома.
Ей нравился местный говор, тихий, мелодичный, будто люди рассказывают сказки; музыка в пабах, романтичные руины, кельтские кресты на кладбищах. Ее переполняла любовь. Она со страстью и волнением знакомилась с этой страной вместе с Томом, зная, что все это отзывается эхом дома, в Коннектикуте, в «Звезде морей», где их семьи вновь встретились, создав нечто вечное.
Они поехали в Дублин, и в первую неделю зачали ребенка.
— Том прав, — тихо сказала она теперь сидевшему между ними юноше. — У нас был ребенок, но он родился в Ирландии, а не в Америке.
— У вас? — недоверчиво переспросил Брендан.
Берни кивнула, не в силах посмотреть на Тома. Вспомнила, как поняла, что беременна, как они волновались, как Том о ней заботился. Под его заботой пряталась радость. Даже когда он помог ей остаться до родов в Ирландии — она заявила, что об этом никто не должен знать, иначе умрет со стыда, — постоянно надеялся, что Берни передумает отдавать ребенка на усыновление.
— А вдруг я как раз там родился, а потом меня отправили сюда, в больницу в Нью-Лондоне…
— В какой день ты родился? — уточнила Берни.
— Семнадцатого сентября восемьдесят четвертого года.
— А наш мальчик родился четвертого января восемьдесят третьего, — проговорил Том. Берни слышала безнадежность в его тоне. Вспомнила тот зимний день в Дублине, квартиру в кирпичном доме номер семь в Фибсборо, сланцево-серое небо, снег, ветер, когда Том, обнимая, вел ее по улицам. Они молчали, только Берни плакала. Наконец, он остановился, умоляя ее передумать. Она еще сильнее заплакала.
Ради Брендана вернулась в настоящее.
— Ты говоришь, что твоя мать училась в «Звезде морей»?
— Да, — глухо, с горечью подтвердил он.
— Двадцать лет назад здесь было отделение для незамужних матерей, — сказала Берни. — Теперь мы стали прогрессивнее, не держим их отдельно. Но, может быть, твоя мать была здесь во время беременности… Ее с радостью приняли бы.
— А фамилия? — обратился Брендан к Тому. — Может, кто-то из ваших родственников…
— Мне об этом ничего не известно, — покачал тот головой. — Знаешь, фамилия Келли почти как Смит. Не такая уж редкая. Можно, конечно, проверить. Проверим. Брендан, мы тебе поможем, да, Берни?