— Но мы с тобой, получается, вели расследование вместе?! Иначе, каким образом я бы смог воспользоваться твоим псевдонимом? Как минимум, я должен был знать о тебе, а как максимум работать вместе с тобой и Ватари! — Рэй смотрел на Тсубасу во все глаза. — Мы были напарниками?
Тсубаса замялся, ковыряя пальцем правой ноги пепел, правда, безуспешно. Его нога не оставляла на земле никаких следов. Наконец, вымолвил:
— Лайт-кун… Могу я так теперь называть тебя?
— Если хочешь, — напрягся Рэй.
— Мы и правда были напарниками и работали вместе … Доказательством служит надпись на надгробии, где под словами соболезнования указано твое имя… Но кроме этого было еще кое-что… Видишь ли, я больше всего на свете мечтал, чтобы ни тебе, ни мне не пришлось вспомнить ничего плохого, однако… если Кира действительно уничтожил тебя, то он бы вместе с нами попал в мир синигами. Связь ненависти, о которой говорил Питч. Помнишь? Вероятно, к Богам Смерти попадают те, кто не может смириться с тем, что его кто-то убил в мире людей. И обычно сильная связь ненависти держит отлетевшую душу между небом и землей. Умерший не в состоянии позволить себе уйти ни в рай, ни в ад. В конце концов, он оказывается в мире синигами, чтобы иметь возможность отомстить за свою смерть. Жаждущему мести вручают тетрадь, и он становится Богом Смерти. Теперь другая цепочка фактов. Кире надо было знать имя человека и его лицо, чтобы убить. Это я выяснил из отчётов. И я подумал вдруг, что каким-то невероятным образом Кира пользовался тетрадью Бога Смерти еще при жизни здесь. Другого способа убивать преступников на расстоянии я на настоящий момент не знаю. Не телепат же он был со смертельной силой? Не имею понятия, как Кира заполучил тетрадь, и чем заплатил Богу Смерти за ее использование, но… Скорее всего, умерев, он бы пожелал отомстить тебе, и тоже попал бы к синигами. Однако его с нами нет.
— Кира мог отправиться в ад.
— Позже — согласен. Но вначале он бы последовал за тобой к синигами и попытался отплатить за свою смерть. И вообще. Невинные души отправляются в рай, но не к Богам Смерти. А мы-то с тобой отнюдь не в раю, как видишь!
— Хочешь сказать, поскольку меня не преследует душа Киры, который погиб по моей вине, и если мы сейчас оба здесь, а не в раю, то тогда… Кирой был кто-то один из нас, а второй как раз и появился в мире синигами, чтобы отомстить?
Тсубаса горько покачал головой:
— У меня стопроцентное алиби, Лайт. Я умер на пять лет раньше, а убийства Киры все еще продолжались, хотя, заметь, я не стал за эти годы Богом Смерти, и у меня нет Тетради.
Рэй посмотрел на Тсубасу с неприкрытым ужасом.
— Ты действительно думаешь, что Кирой был я?!
— К сожалению, только этот вывод и напрашивается.
— Но чьё тогда второе тело нашли на складе?!
— Не могу быть абсолютно уверен, ибо настоящий отчёт агент N, скорее всего, уничтожил, чтобы его не увидел никто. Вероятно, о том, что на самом деле произошло в Дайкоку, знают лишь члены СПК и полицейские, которые вели расследование вместе с тобой, однако можно предположить следующее. Агент N просто пожалел твоих родных. Они и так хлебнули достаточно горя. Какой смысл говорить всем правду, если Кира мёртв и больше никому не причинит зла? Зато, обнародовав настоящий отчёт, можно навсегда сломать ещё две жизни. Представляешь, что бы ожидало твоих мать и сестру, если бы на них одновременно набросилась пресса, ФБР, Интерпол, да еще и родственники погибших преступников? К тому же хуже кошмара нет, чем осознавать, что их сын и брат был тем самым серийным убийцей, из-за преследования которого погиб их муж и отец? Они бы обе не выдержали такого. Думаю, агент N решил обелить твоё имя ради них. Но это лишь мои предположения, ведь я бы на его месте поступил так же. А погиб, скорее всего, твой подельник, помогавший тебе в убийствах преступников. Полагаю, N заманил вас обоих на склад и хотел арестовать, а вы оба предпочли смерть. Наверное, у того, второго, не было семьи. А если была, тогда, думаю, N сделает так, что его тело никогда не опознают. По тем же самым причинам: чтобы никто из невинных людей не пострадал.
Пошатнувшись, Рэй механически сел на землю и обхватил голову руками.
«Я мог быть Кирой, — понял вдруг он. — Вполне. Рюк намекнул, что мы общались прежде. И я прирождённый обманщик. Меня никогда не мучает совесть. Совсем недавно это стало очевидным мне самому. Значит, я пользовался тетрадью Рюка? Другого объяснения нет. Он мог мне одолжить или подарить лишнюю просто от скуки. Богам Смерти ведь постоянно скучно! Но почему я согласился ее взять? Зачем я это сделал? Боже! Конечно! Ради восстановления справедливости. Я хотел наказать преступников и построить идеальный мир! Вот оно! Вот почему меня тянуло к тетради, увиденной в руках Мика! Все сходится. Я действительно … Но тогда… получается…»
— Это я убил тебя и Ватари, — хрипло выдавил из себя Рэй, — чтобы вы никогда не раскрыли меня. Я втёрся к вам в доверие, а потом уничтожил вас. И сам стал вести расследование. Так и есть. Вот суть нашей связи. Ваша кровь на моих руках, — и мальчишка вжался лицом колени, обхватив себя за затылок. — Поэтому ты пошел за мной к синигами! Дело не в дружбе. Ты просто мечтал отомстить за себя и напарника. И это справедливо, не спорю. Тогда, давай. Сделай, что хотел. Наверное, есть способ заставить убийцу расплатиться, даже если его душа почему-то не отправилась в ад?
Неожиданно Тсубаса приблизился к Рэю и мягко ткнулся носом в его скрещённые на затылке руки.
— Дурачок, — прошептал он, — я вовсе не хочу заставлять тебя платить за что-то.
— Тогда зачем? — пробормотал Рэй. — Я не понимаю. Зачем ты ожидал моей смерти пять лет, хотя мог предпочесть покой в раю? Неужели ты и сейчас этого не вспомнил?
— Вообще-то помнил всегда, — Тсубаса тихо отстранился, а Рэй с удивлением поднял голову, не веря услышанному. — Об обстоятельствах своей смерти я узнал лишь сегодня, спустившись с тобой в мир людей. Но я всегда помнил тебя, хотя и не осознавал, почему мне так сильно хочется уберечь тебя от чего-то страшного. Поверь, я не испытываю желания мстить. Я просто всегда хотел стать твоим другом. И тогда, и сейчас.
— Странный ты, — вздохнул Рэй и добавил нервно. — О какой дружбе вообще может идти речь между убийцей и жертвой?
Тсубаса присел на корточки напротив Рэя и осторожно заглянул ему в лицо.
— Ты помнишь… одиночество? И тоску, которую не вырвать из сердца ничем?
Рэй вздрогнул. Тоска и одиночество были первыми его ощущениями, когда он проснулся в мёртвом мире.
— Помню, — прошептал он. — Эти два чувства стали моими постоянными спутниками сразу после посмертного пробуждения. Их действительно не вытравить ничем.
— Мы с тобой познали самое глубокое одиночество, какое только встречается. Ты был одинок среди любящих людей, потому что так и не сумел полюбить никого в ответ. По какой-то причине, я уж не знаю, почему, но твоё сердце стало холодным, как лёд. Я же испытал одиночество вне семьи, оставшись сиротой очень рано. Мне некого было любить. И я замкнулся в себе. Даже на моем могильном камне не написано настоящего имени, ибо его никто, кроме Ватари не знал, а он погиб, уничтожив всю информацию. Ватари заменял мне родственников все эти годы. Я был одним из одаренных подростков в его приюте, который он построил на свои средства несколько лет назад. Но все же и ему за целую жизнь я не открыл душу. Я словно отгородил себя от всех стеной. Ты поступил так же. Твое желание создать идеальный мир, являлось ничем иным, как отголоском великого одиночества и тоски. Таким кривым, извилистым путем ты всего лишь хотел заслужить любовь и восхищение целого мира. Но если бы ты сам хоть кому-то доверял, ты бы никогда не начал убивать. Ни во имя справедливости, ни во имя будущего, ни во имя любых других надуманных идеалов. Убивать способно только мёртвое сердце. Чтобы убить кого-то, надо сначала убить самого себя. И я это прекрасно понимаю, потому что сам был таким же. Неуверенным в себе, одиноким и настроенным против всех, надеющимся лишь на силу своего интеллекта. Стремящимся к победе любой ценой.