— Подарок? — лицо Тсубасы расцвело улыбкой. — Согласен.
— Тогда выбирай. Ты можешь попросить тетрадь, и я отдам ее тебе.
— Но ты умрешь!
— Нет. Просто скажу Старику, что потерял ее и попрошу себе новую.
— Значит, король обманул нас? Он сказал, что без тетради Бог Смерти умирает.
— Старик хитер. Он сказал то, что ему было выгодно. На самом деле потерять тетрадь для синигами — большой позор, но отнюдь не смерть. Я догадываюсь, почему Старик так повел себя, но не буду утверждать, будто абсолютно точно знаю его мотивы.
— А я понял. Как и всем, вашему королю тут безумно скучно, и он решил развлечься за наш счет. Неплохо. Почему бы и нет? Но я не хочу тетрадь. И Рэй в ней не нуждается.
— Чего же ты хочешь?
Тсубаса осторожно взглянул на Питча и тихо произнес:
— Перстень, который ты носишь на левой руке. Всего на день. Завтра я его верну.
На лице Питча отразилась сложная гамма чувств: от подозрительности до восхищения. Наконец, он вымолвил:
— А ты вообще представляешь, о чем ты меня просишь, человечек?
Мальчишка смело посмотрел в мерцающие зеленоватые глаза синигами и ответил без колебаний.
— Да, я хорошо себе это представляю. И если бы я выиграл, то в качестве приза взял бы то же самое на тех же условиях. Ибо я отлично понимаю, насколько важен для тебя этот перстень. И еще я не хотел подставлять тебя под удар, потому и стремился играть без свидетелей. Ведь если ваш король узнает, кто одолжил мне ключ от Врат, то вряд ли будет счастлив.
— Хорошо, как ты вообще узнал про Врата?
— По теории вероятностей это можно рассматривать как случайное везение в пропорции 1:1785. Когда Рюк привел нас сюда, я заметил, что в определенном месте дороги мы прошли через красную полосу, но она появилась лишь для меня и Рэя. После того, как мы с Рэем разошлись в разные стороны искать синигами, обладающего запасной тетрадью, я решил снова отправиться к месту, где видел полосу. Я лег на землю и стал внимательно рассматривать ее, пытаясь понять, что это такое. Я вскоре понял, что она является частью магического круга, очерчивающего город, и человеческие существа, пересекшие ее раз, уже не могут выйти наружу. Однако я прекрасно видел, как Рюк мог совершенно спокойно ходить туда и обратно, будто для него полосы не существовало. Пока я осматривал землю между скал, пытаясь понять, чем же магический круг держит здесь меня и Рэя, откуда ни возьмись, появились двое синигами. Они не заметили меня и продолжали беседовать. Один сказал: „Жаль тех пареньков, Старик даже не дал им шанса вспомнить их настоящие имена“. А второй ответил: „Все равно, кто ж им одолжит ключ от Врат, чтобы они в мир людей вернулись! Вот ты бы, к примеру, одолжил?“ Первый сразу отозвался: „Нет, конечно. Зачем мне это?“ Я немного приподнял голову, чтобы понаблюдать за их действиями. Те двое приблизились к соседней скале, и каждый из них приложил свой перстень на левой руке к трещине между камнями. В тот миг скала раздвинулась. Оттуда хлынуло яркое сияние. Синигами шагнули в образовавшийся проход и исчезли. Это происшествие навело меня на несколько мыслей. Во-первых, я понял, что король обманул нас и не рассказал о некоей третьей возможности, кроме как умереть тут или превратиться в Бога Смерти. Во-вторых, наверное, если мы с Рэем заполучим ключ, открывающий дверь в мир людей, спустимся туда и вспомним наши настоящие имена, то что-то случится… Скорее всего, у нас появится шанс вернуться обратно. Но это надо успеть сделать в течение трех дней, потому ваш король и запудривал нам мозги, чтобы мы пропустили сроки. В-третьих, большинство синигами на стороне короля, то есть они поддерживают его желание оставить нас тут, поэтому ключ от Врат нам не получить никогда. Даже если я выиграю перстень у одного из Богов Смерти, до Врат нас не допустят. И тут Рэю предложили сыграть с Миком. Вот тогда я и решил попросить его отвлечь внимание на себя, а самому найти убежище какого-нибудь синигами, решившего покинуть общество себе подобных и жить отдельно, а потом сыграть с ним, в начале игры не оговаривая, что призом будет перстень. Я рассудил, коль скоро среди людей бывают отшельники, почему бы им не оказаться среди синигами? А потом все-таки вы, Боги Смерти, имеете привычку держать изначально данное слово. Да и ключ от Врат должен быть у каждого из вас, ведь ваша работа в том и заключается, чтобы следить за людьми и контролировать продолжительность их жизни. Вот такой у меня был план.
— Хм, — удивленно хмыкнул Питч. — Мне одно интересно, почему ты отказывался от выигрыша, когда я тебе его предложил? И зачем вообще столь откровенно рассказал о вероятности попадания камней в круг? Это был твой козырь. Ты бы точно выиграл у меня, не поделившись информацией об этом.
— У меня есть понятие о чести, — серьезно ответил Тсубаса. — Даже если на кону моя жизнь, я не могу побеждать, имея явное преимущество. Я уравнял наши шансы.
Питч уважительно покивал головой, потом медленно снял с костлявого пальца золотой ободок, увенчанный массивным сапфиром. Положил на пол пещеры между собой и Тсубасой.
— Удачи тебе, человечек, — вздохнул он, отводя в сторону взгляд. — И тому, второму, тоже…
— Благодарю тебя. От всего сердца!
— А оно у тебя большое и горячее, — пробормотал синигами.
— Что?
— Ничего. Ступай.
Мальчишка бережно поднял перстень и глубоко упрятал его себе за пазуху.
— Я верну его. Обещаю!
— Я верю.
Он уже дошел до выхода из пещеры, когда синигами окликнул его.
— Самое последнее. Когда вы окажетесь в мире людей, вспомните свои настоящие имена и прошлое, возможно, окажется, что вас связывала отнюдь не дружба. Чаще всего два человека попадают к синигами из-за уз ненависти. Хватит ли у вас сил вынести осознание того, что вероятно один из вас стал причиной смерти другого? Или же вы оба погибли по вине друг друга.
— Думаю, я выдержу такое открытие, — после недолгого размышления ответил Тсубаса. — Но все равно, спасибо за предупреждение, Питч.
— Смотри, человечек. Я не потому сказал, чтоб просто предупредить. Если вы вспомните что-то непереносимо тяжёлое и после этого возненавидите друг друга, то мгновенно превратитесь в Богов Смерти, даже не касаясь тетради.
Лицо Тсубасы заметно побледнело, но, собравшись с силами, он вымолвил:
— Я все равно хочу вернуться в мир людей, получив еще один шанс. Даже если я совершил какую-то непростительную ошибку в отношении Рэя, то хотел бы исправить ее.
— А если он совершил ошибку в отношении тебя? Ты простишь его?
— Постараюсь. Не знаю, почему, но я хочу вернуться. Несмотря ни на что. С ним.
Синигами прищурил свои светящиеся умные глаза и понимающе усмехнулся.
— Только спроси у своего приятеля, разделяет ли он твои намерения, прежде чем спускаться в ваш мир. А то велика вероятность, что в самый ответственный момент тебя предадут.
Тсубаса с благодарностью кивнул, махнул рукой на прощание и скрылся за стеной пещеры. Питч задумчиво подпер кистью левой руки подбородок.
— Надо же, — пробормотал он вполголоса самому себе. — Впервые за столько сотен лет я готов понять синигами, сопереживающих людям.
Остановившись рядом со скорчившейся фигуркой отощавшего, бледного мальчишки, Тсубаса почувствовал в сердце укол чувства, похожего на смесь сочувствия и нежности. Присев на корточки, Тсубаса медленно провел рукой, откидывая чёлку со лба спящего, затем коснулся его израненной руки с багровым рубцом, выпирающим на запястье.
— Кем же ты был для меня? — задумчиво прошептал Тсубаса, осторожно трогая указательным пальцем подбородок мальчишки. — Почему я так сильно хочу тебя спасти? — Тсубаса нахмурился и интенсивно потер лоб. – Нет, воспоминания не вернутся так просто.
В этот момент Рэй шевельнулся, и Тсубаса инстинктивно отпрянул назад, одновременно придавая лицу бесстрастное выражение. Рэй застонал, хватаясь во сне за руку, и открыл глаза. Внезапно на его губах заиграла хитрая улыбка, и он засмеялся.