— Ах, но это так прекрасно — испытывать муки любви! — воскликнула Итисудзу, вскидывая руки и исполняя фрагмент одного из своих знаменитых танцев.
Лаванда неожиданно подумала о том, что ее новая подруга в чем-то права. И в любовном страдании есть некая прелесть, но, увы, ей вряд ли грозит испытать это.
— Ну и о чем вы договорились с господином Ридли? — спросила Итисудзу, внезапно замерев в позе «летящего журавля, общающегося с солнцем». Взгляд ее проницательных глаз пытливо сфокусировался на лице Лаванды.
— Он придет завтра, — скромно потупив взгляд, ответила молодая женщина.
— Снова?! — Итисудзу восторженно хлопнула в ладоши. — Значит, все получилось и гейша Песчаный Лотос запала ему в сердце? И что ты намерена делать дальше?
— Еще не знаю, — призналась Лаванда.
— Зато я знаю. — Итисудзу вновь ударила в ладоши и весело рассмеялась. — Нам необходимо подобрать наряд к завтрашней встрече…
По возвращении в отель Лаванду ожидал сюрприз. Николас Ридли собственной персоной! Еще только открыв ей дверь, верный Хидэмаро поспешно прошептал, что мистер Ридли буквально ворвался сюда с требованием немедленно подать ему мисс Лир.
— Судя по его виду, он за что-то зол на вас, мисс. Чем вы ему так досадили?
— Понятия не имею, — солгала Лаванда и глазом не моргнув.
Поблагодарив старого слугу за предупреждение, она придала лицу невинное выражение и решительно вошла в комнату, где ее ожидал тигр… вернее Ридли. Хотя, если честно, только отсутствие хвоста и наличие одежды отличали вскочившего с кресла при ее появления мужчину от хищного зверя.
— Дядюшка Хидэмаро сообщил мне, мистер Ридли, что вы ожидаете меня больше часа. Вероятно, у вас ко мне какое-то дело?
— Вы догадливы, мисс Лир, — усиленно сдерживая рвущуюся наружу ярость, произнес Николас. — Я пришел к вам с серьезным разговором.
— Отчего же вы не позвонили и заранее не договорились о встрече? Видит Бог, ради вас я отложила бы поход по магазинам, — с лучезарной улыбкой истинной леди промолвила Лаванда. Она решила во что бы то ни стало сдерживать готовые сорваться с языка язвительные слова и усиленно изображала из себя милую светскую даму.
Именно это-то и раздражало Николаса больше всего. Он терпеливо выслушал ее рассуждения о погоде, местных обычаях. Но когда она предложила ему чай с пирожными, не выдержал и разразился гневной речью:
— Может, прекратите ломать передо мной комедию, мисс Лир? Вы прекрасно знаете, чем объясняется мой внезапный визит к вам.
— Если честно, ума не приложу, — с наивным видом сообщила Лаванда.
— Вы были в доме гейши Итисудзу-сан и вели порочащие меня разговоры, — резко ответил Николас.
— О, с каких это пор вас интересует то, что думают о вас женщины, Ридли? — с деланным удивлением заметила его собеседница.
— А с каких пор вы решили вмешиваться в мою жизнь? Кто дал вам на это право, злобное создание? — спросил в свою очередь Николас.
— Вы. Бедняжки гейши так доверчивы. Я всего лишь пытаюсь уберечь их от вас, — попыталась заверить его молодая женщина.
— Какое лицемерие! Вы просто завидуете им. Я имел глупость в недавнем разговоре с вами заявить, что они в большей степени женщины, чем вы и все ваши лондонские приятельницы, вместе взятые, и вот результат: вы оболгали меня! — последовал отнюдь не вежливый ответ.
— Я рассказала только правду. — Неожиданно для себя Лаванда обнаружила, что пытается оправдаться.
— У гремучей змеи меньше яда, чем в ваших словах. Я вижу вас насквозь. Вы злитесь, что мужчины не обращают на вас внимания…
— А я и не нуждаюсь в этом! — прервала Николаса молодая женщина.
За внешним возмущением она попыталась скрыть охватившее ее смятение. Николас разошелся не на шутку, и его слова били точно в цель.
— Лжете! И это легко доказать! — бросил он, приближаясь к ней. Его искаженное яростью лицо не сулило ничего хорошего.
— Как?!
Ища пути к отступлению, Лаванда попыталась разразиться саркастическим смехом, но…
— Да вот так! — произнес Николас и, неожиданно схватив Лаванду за плечи и рывком притянув к себе, впился ртом в ее губы.
Она даже и не успела понять, что происходит. Хотела крикнуть, оттолкнуть его, но ноги налились свинцовой тяжестью, в горле пересохло, а вся воля куда-то улетучилась. Осталось неземное блаженство, разлившееся по телу с необычайной скоростью.
Собрав остатки воли, Лаванда совершила невероятное усилие и еле слышно простонала: