Я примерилась и снова врезала ему по ногам. Суворин ахнул.
- Ну ты дура совсем, Гаймуратова! Больно же! Пошли, блин, домой! Там толпа народа с ума сходит!
Он вздёрнул меня шиворот, и мы – что делать! – пошли.
Дома действительно была толпа народу, в том числе Харьков. Артём сходу забрал изнемогающую от любопытства Лариску и увёл, пообещав звонить. Юрку отправили провожать общаговских девчонок. Игоря попросили поиграть с Егором. В итоге я осталась с родителями и с Харьковым.
- Надо было сразу, - сказал Харьков. – Да вот струсил.
И он рассказал.
Их контора не оставила его в покое, когда он был в армии. Приручали потихоньку. Сперва подкидывали задачки из области ай-ти, потом переводы. А однажды возникла ситуация, когда его смогли вообще выдернуть из рук у вояк. Девушка попала в беду, в одной очень далёкой стране. Её требовалось вернуть домой. Фиг бы ей так повезло, если бы конторе так сильно не потребовался Сергей.
Харьков задумчиво потёр щёку.
- А он не сумел выбраться оттуда. Мы получили сведения, что его изловили и убили. Ну, что, надо было это всё рассказывать вам с Валерией Сергеевной?
- А вы как думаете?! – озлилась я.
- Ну какая бы вам была разница? – спросил Харьков.
Он и теперь не понимал. Вот блин!!!
- Полина! – строго сказал папа, а Харькову предложил продолжать.
Тот пожал плечами.
- В прошлом году, - сказал он. – Один из наших наткнулся на него в Европе. С ним пытались связаться, поговорить. Только непросто это оказалось. Он теперь гражданин другой страны. И служит в другом ведомстве.
- В каком? – тут же спросила я.
Харьков пожал плечами.
- Я просто не знаю. Он сам позвонил две недели назад. Мне. На домашний телефон. Рассказал, что нашёл тебя. И потребовал помощи. Говорил, что действует, как частное лицо. И… ну, мальчишка же! – не выдержал Харьков. - Стали разбираться.
- Разобрались? – напряжённо спросила я.
- Да некогда особенно было. Выручать нужно было не только тебя, но и Маркова. Вот же вас угораздило! Ему просто поставили условие, что он возвращается.
Меня вдруг тряхнуло.
- Что вы с ним сделали? – спросила я у Харькова.
Он замолчал и уставился на меня. С таким выражением, что вот это уж совсем не моё дело. Но я не собиралась сворачивать разговор. Я пнула ножку стола.
- Что вы от него потребовали?
Харьков всё так же молча смотрел на меня. А я никак не могла успокоиться.
- Что вы с ним сделали?! Почему он такой?!
Харьков поморщился от моего крика.
- Да ничего. Он сразу такой был. Откуда мне знать, через что он прошёл?
Сначала я поверила, замолчала. А потом вспомнила Соло Хана. Письма я его вспомнила, вот что! Я почти с ненавистью посмотрела на Харькова.
- Что там у вас с ним теперь?
Харьков вздохнул.
- Ну, мы поговорили. Он обещал подумать.
Я поняла, что правды не добьюсь.
- Я вас ненавижу! – объявила я.
И оглянулась на окна. Там снова стояла глухая тьма. Меня взяла тоска.
- Пап, - попросила я. – Проводи меня…
И увидела, как просиял Харьков. Понятно, ради этого и притащился к нам.
- Я на машине, - сказал он.
- Я тоже в состоянии отвезти свою дочь, куда она попросит, - вмешался папа.
А мама вдруг засуетилась и принялась собирать какие-то продукты и вещи в нашу походную хозяйственную сумку. Папа тоже ушёл в ванну и долго звенел склянками в аптечке. Я переоделась, поменяв промокшие ботинки на сапоги.
- Звони, - сказала мама. – Не исчезай.
Ей я кивнула. А когда с той же просьбой вылез Харьков, я чуть было не кинулась на него. Папа вовремя поймал меня за руку и вытолкнул на лестницу.
В машине я спросила у него, почему меня до последнего держали в неведении. Папа честно признался, что они с мамой были в замешательстве и совершенно не понимали, как реагировать. Сергей интересовался моим здоровьем, пока я была в коме. А когда всё наладилось, перестал.
- Но однажды он попросил, - сказал папа, - чтобы мы ничего тебе не говорили. Сказал, что встретится с тобой сам… И знай, по крайней мере, что всю дорогу он не выпускал тебя из рук. И отдал только здесь. Мне.
Я как-то ослабела после этих папиных слов, вспомнила руку, что давила мне на плечо там, в автобусе. Вот что бы мне было не задрать голову в тот момент и не посмотреть, кто со мной рядом?!
Сергей был дома. Всё так же сидел на кухне, всё с той же чайной чашкой. У меня мороз пошёл по шкуре, когда я увидела, какой он замороженный. Чёрт, он, кажется, даже не мигал, будто рептилия какая-то, ей богу.
- Привет, - буркнула я.
И полезла проверять холодильник. Он был даже не подключён. Я начала разгружать сумку и распихивать всё, чем меня снабдила мама, по местам. И вообще взялась за хозяйство. Сергей только ноги подобрал, не обмолвившись ни словом. Папа тоже присел за стол, выставил прихваченный из дома коньяк. Некоторое время приглядывался к Серёжке, а потом решительно отодвинул в сторону бутылку.
- Сергей! – позвал он.
С минутной задержкой Сергей перевёл на него взгляд.
- Руки мне покажи, - попросил папа.
Галицын усмехнулся и двумя едва уловимыми движениями сдвинул рукава выше локтей. Я тоже скосила глаза. Сгибы у него были испещрены старыми следами от уколов. И только в одном месте на правой руке имелась недавняя гематома.
- Это где? – спросил папа, указав на неё.
Сергей не стал отвечать.
- Что хоть это было? – спросил папа. – Я могу помочь?
Сергей покачал головой.
- Это не наркотики, - сказал он. – Не бойтесь.
- Очень хорошо!
Папа потребовал у меня рюмки, разлил коньяк.
- Полина, - сказал он. – Ты тоже. Ты и в самом деле весь день проторчала в парке, как утверждает Суворин?
Это он специально для Серёжки сказал. Вот ей богу зря! Я послушно взяла рюмку и лизнула коньяк.
- Есть будешь? – спросила я.
- Меня дома накормили, - сказал папа.
Сергей промолчал. Вместо чашки он вертел теперь в пальцах рюмку. Я повытаскивала из микроволновки разогретый ужин и поставила на стол две тарелки.
- Пойду я, - сказал папа, заметив, что вилку Сергей всё же взял. – Полина, не пропадай, звони. Сергей, до свидания.
Серёжка поднял голову и кивнул. Ел он, к счастью, как любой сильно проголодавшийся человек. А мне вот есть совсем не хотелось. Я нахально долила до половины коньячную рюмку, потому что папа привычно отмерил лишь лечебную дозу. Сергей покосился на меня. Он ничего не сказал, но я наполнила и его рюмку тоже. Когда его тарелка опустела, я забрала её и поставила перед ним свою. Он не стал отказываться. Я дождалась, пока еда исчезнет и с неё тоже, а потом высказалась.
- Теперь модно морить себя голодом?
- Вон там сигареты, - ответил он. – Дай сюда.
Я поставила перед ним пепельницу и передала пачку. Сигареты были дорогие. Самые дорогие, какие только можно найти в продаже. В это время раздался звонок в прихожей. Серёжка не пошевелился и вообще никак на это не отреагировал. Мне захотелось уже стукнуть его. Я поднялась и пошла открывать. Пришла соседка. Милейшая Антонина Петровна сияла.
- Знаю-знаю! – затараторила она, не дав мне раскрыть рот. – Я так рада, так рада! Жаль, что Лера не дождалась. Вот, это вам!
Она принесла полную тарелку пирожков. Я поблагодарила и пригласила войти. Антонина Петровна застенчиво улыбнулась.
- Вам вдвоем, наверное, охота побыть. Я потом как-нибудь загляну…
Я со стуком поставила перед Сергеем тарелку с пирожками. Он ухмыльнулся, откинулся спиной на стену и через сигаретный дымок стал смотреть на меня. Он меня достал!!! Я отвернулась и стала мыть посуду с грохотом и лязгом. Кончилось тем, что разбила тарелку и порезалась. Тогда я плюхнулась на табуретку и заплакала. Нервы сделались никуда не годными.
Сергей затушил сигарету, придвинулся ко мне вместе с табуреткой и прижал полотенцем кровоточащую царапину.
- Спасибо тебе за маму, - сказал он вдруг.
Я вскинула на него глаза.
- Бабки рассказали, - усмехнулся он. – И Суворин сегодня что-то такое лепетал…
Я вспомнила Валерию Сергеевну и меня совсем развезло.