Сижу я как-то, братцы, с африканцем,
А он, мерзавец, мне и говорит:
«В России, дескать, холодно купаться,
Поэтому здесь не приглядный вид!»
«Зато, — говорю, — Мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета
Мы впереди, — говорю, — планеты всей,
Мы впереди планеты всей!»
Потом мы с ним ударили по триста,
А он, представьте, мне и говорит:
«В российских селах не танцуют твиста,
Поэтому здесь не приглядный вид!»
«Зато, — говорю, — Мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета
Мы впереди, — говорю, — планеты всей,
Мы впереди планеты всей!»
Потом залили это все шампанским,
Он говорит: «Вообще ты кто таков?»
«Я, — говорит — Наследник африканский!»
«А я, — говорю — Технолог Петухов!
Вот я, — говорю, — И делаю ракеты
Перекрываю Енисей,
А также в области балета
Я впереди, — говорю, — планеты всей,
Я впереди планеты всей!»
«Проникся, — говорит он, — лучшим чувством,
Открой, — говорит, — весь главный ваш секрет!»
«Пожалуйста, — говорю, — советское искусство
В наш век, — говорю, — сильнее всех ракет.
Но все ж, — говорю, — мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета
Мы впереди, — говорю, — планеты всей,
Мы впереди планеты всей!»
Э. Кукуй
Москва златоглавая…
Москва златоглавая,
Перезвон колоколов,
Царь-пушка державная,
Аромат пирогов,
И конфетки, бараночки,
Словно лебеди саночки.
«Ой, вы, кони залетные» —
Слышно крик ямщика.
Гимназистки румяные,
От мороза чуть пьяные,
Грациозно сбивают
Рыхлый снег с каблучка.
Помню тройку удалую,
Отблеск дальних зарниц,
Твои плечи усталые,
Трепет длинных ресниц.
Все прошло, все промчалося
В безвозвратную даль,
Ничего не осталося —
Лишь тоска да печаль.
Эх, конфетки, бараночки,
Словно лебеди саночки.
«Ой, вы, кони залетные» —
Слышно крик ямщика.
Гимназистки румяные,
От мороза чуть пьяные,
Грациозно сбивают
Рыхлый снег с каблучка.
Над рекой, над лесом рос кудрявый клен…
Над рекой, над лесом рос кудрявый клен,
В белую березу был тот клен влюблен,
И когда над речкой ветер затихал,
Он березе песню эту напевал:
«Белая береза, я тебя люблю,
Ну протяни мне ветку свою тонкую.
Без любви, без ласки пропадаю я,
Белая береза — ты любовь моя!»
А она игриво шелестит листвой:
«У меня есть милый — ветер полевой.»
И от слов от этих бедный клен сникал,
Все равно березе песню напевал:
«Белая береза, я тебя люблю,
Ну протяни мне ветку свою тонкую.
Без любви, без ласки пропадаю я,
Белая береза — ты любовь моя!»
Но однажды ветер это услыхал,
Злою страшной силой он на клен напал,
И в неравной схватке пал кудрявый клен,
Только было слышно через слабый стон:
«Белая береза, я тебя люблю,
Ну протяни мне ветку свою тонкую.
Без любви, без ласки пропадаю я,
Белая береза — ты любовь моя!»
Ах, не женитесь…
Ах, не женитесь,
Ах, вы, не надо,
Ведь холостому, холостому легче жить.
А вы женитесь
И убедитесь,
Как всю дорогу голодными ходить.
Придешь с работы —
Поесть охота,
А в доме, в доме ничегошеньки уж нет.
Всего две ложки
Гнилой картошки,
А на второе, на второе винегрет.
Подушек нету,
Нет одеяла,
Кровать железная всю ноченьку скрипит.
А утром вскочишь,
Чайку захочешь,
А в самоваре уж давно котенок спит.
Ах, не женитесь,
Ах, вы, не надо,
Ведь холостому, холостому легче жить.
А вы женитесь
И разводитесь,
Тогда не будете голодными ходить.
Чемоданчик