Отсмеявшись, сказал, что картина ясна: мальчики попались на удочку. Их ловко разыграли. Но сердиться на это не следует. Выдумщику надо даже спасибо сказать: на целое лето придумал для ребят полезное дело.
— Как же, есть за что спасибо сказать… — мрачно пробурчал Леша.
Он думал о Косте. Его коварная роль в этой истории не вызывала никаких сомнений. Косте нужна была тишина, чтобы работать над дипломом, и он разыграл все, как по нотам: нашел пещеру, раздобыл непонятной формы кувшин, заполнил кукурузным зерном, закопал в золе, нарисовал дурацкого мамонта, в общем, обкрутил Лешу вокруг пальца, как маленького.
«Ну, погоди, дорогой дипломник, — мысленно обращался распаленный негодованием младший брат к старшему, — будет тебе спокойная жизнь, ох будет…»
Алексей Павлович встал, шутливо подвернул вихор на Лешиной макушке и сказал, что рад был встретиться с мальчиками и рад будет видеть их еще.
— Вы приходите ко мне, ребята, — сказал он. — Домой приходите. Покажу вам морские раковины. Их мне привозит брат, он моряк, всюду плавает. И, знаете, — капитан для большего впечатления прищурил глаз, — одна есть из Мексики. Большая, с детскую голову, здорово шумит. Приложишь ухо — будто океанский прибой.
— Из Мексики? — Леша загорелся. — Значит, он был в Мексике?
— Брат? Был. В прошлом году.
— А в Батикаве?
— Насчет Батикавы не скажу, обманывать не буду, думаю, что нет. Моряки ведь только в порты попадают…
Трое идут по улице. На душе у каждого смутно, пусто, неясно. Неизвестно, о чем говорить, неизвестно, что делать… Не будь этого посещения милиции, этого разговора с Алексеем Павловичем, все шло бы как шло. Возились бы сейчас на полянке, рыхлили бы землю. Рыхлить нужно обязательно. После недавней поливки образовалась такая корка, что, если ее не убрать, нарушится кислородный обмен в почве. А это непорядок. Без кислорода растениям нельзя.
Но теперь, когда точно выяснилось, что доисторическая кукуруза вовсе не доисторическая, какой, спрашивается, смысл беспокоиться о правильном кислородном обмене, о том, чтобы не было корки на почве, и вообще возиться на участке с утра до ночи? Обыкновенная кукуруза и так дозреет, ничего с нею, обыкновенной, не сделается.
О том, что нет никакого смысла ходить на участок и рыхлить землю, первым, не стесняясь в выражениях, высказался Валька. Хватит, сказал он, ишачить, дураков нет.
Пятитонка молчал, но по тому, как виновато поглядывал он на Лешу, было видно, что он тоже так считает.
Оба были уверены: Леша начнет сейчас спорить, станет их в чем-то убеждать, будет что-то доказывать.
А Леша не спорил. Он и сам-то, в общем, думал, как Валька, ему только неприятно было слушать его грубости. При чем здесь «ишачить»? Почему — дураки?
Но вдаваться в объяснения Леша не стал. Просто пожал плечами и свернул на свою улицу, хотя мог еще пройти с ребятами до следующего угла.
Валька и Пятитонка смотрели на удаляющуюся спину приятеля. Им было почему-то жаль Лешу.
Ночью Леша проснулся и стал думать о кукурузе. Печальные это были мысли. Нет больше доисторической находки, нет великого открытия, нет научного опыта, ничего нет, все лопнуло, как мыльный пузырь.
Впрочем, как сказать… Кукуруза ведь не мыльный пузырь. Она выросла. Пусть обыкновенные, пусть не доисторические, но стебли шумят сейчас под ветром на полянке. Леша знает на них каждый листик, каждую метелочку…
Что-то душно. Леша повернулся на другой бок. Подумалось, ему-то хорошо: захотел побольше воздуха, выпростал голову из-под одеяла, и пожалуйста — набирайся кислорода, дыши. А кукурузным корням каково? Задыхаются, а кислороду до них не добраться…
Рассвело по-настоящему. За окном, как на фотографии, четко вырисовывался ствол тополя. Чирикнул ранний воробей.
Леша тихо поднялся, стал одеваться.
Леша только пришел на полянку, только забрался в пещеру, чтобы взять свою мотыгу, как услышал молодецкий посвист. В чистом воздухе далеко вокруг разносилась знакомая, расцвеченная причудливыми вариациями мелодия «Распрягайте, хлопцы, коней».
Леша замер. Смотри ты, Пятитонка!..
Прошло несколько минут. Пятитонка появился из-за кустов, старательно досвистел мелодию, потом с отрешенным видом забрался пятерней в затылок, потом, не меняя задумчивого выражения лица, взял прислоненную к дереву Валькину мотыгу, не спеша направился к рядам кукурузы.
Леша не без удивления наблюдал за другом: чудеса — сам пришел, сам берется за работу…