— Петр Андреевич, дверь, дверь! — закричал он, отбиваясь лопатой.
Но Петру Андреевичу некогда было слушать: на него напали птерозавры.
Отыскивая, чем защититься от ободравших его в кровь ящеров, Иван Семенович набросил на себя крышку стоявшего рядом инкубатора и попытался пробраться к двери. Но ящеры, словно понимая его намерения, перенесли фронт в другую сторону и заставили его отступить.
— Под стол, Иван Семенович. Под стол!
Он взглянул: Петр Андреевич, забившись под стол, защищался лопатой и советовал ему то же. Но другого стола рядом не было.
«Убьют, — мелькнуло в голове. — Выбьешься из сил и загрызут, как вампиры. Что делать? Кричать — не услышат». И только теперь пришло в голову: — Огонь — одно спасенье.
Прекратив на секунду защиту, он вытащил из кармана спички.
На полу были разбросаны обрывки газет. Сдвинув свой щит назад, чтобы закрыть спину, Иван Семенович бросился на пол и, подобрав несколько кусков бумаги, зажег.
Пылающая бумага заставила ящеров отступить. Увеличив свой факел, Иван Семенович кинулся на помощь к Петру Андреевичу.
Размахивая импровизированным факелом, друзья добрались до двери и выскочили вон.
Гибель птенцов
— Сказать правду, я перепугался, Петр Андреевич. У этих чертенят был такой вид, что я думал — они нас не выпустят. Если бы вы не догадались зажечь бумагу, могло кончиться очень плохо.
— Ну, и сейчас кончилось не очень хорошо.
— Но что мы будем делать с ними дальше? Как их кормить и где держать? Их необходимо разделить.
— Придется от них избавиться. Как ни интересно иметь допотопных животных, но делать у себя из дома зверинец и постоянно рисковать быть искалеченным… На это я не пойду.
— Но что же делать? Не убивать же их?
— Кто про это говорит! Их нужно сдать в Зоопарк.
— Ну, если передавать — давайте скорее, а то они или перегрызутся, или подохнут с голоду.
Не успели друзья дойти до решетки, как со двора донесся неистовый крик.
— Пожар… Горим…
Иван Семенович схватился за голову.
— Это я поджег… Что же с птерозаврами…
Он бросился во двор.
Инкубаторная была вся в дыму. С одной только мыслью о ящерах, Иван Семенович подскочил к двери, но навстречу ему выбросило такой сноп пламени, что он должен был отступить.
Сухое строение запылало сразу со всех сторон. Ничего нельзя было сделать.
Прискакавшие пожарные нашли только догоравшие головешки.
Все было кончено.
С. Красновский
Катастрофа пространства
Фантастический рассказ
Иллюстрации Н. Кочергина
Конец XIX и начало XX века ознаменовались целым рядом новых открытий, произведших так называемую «революцию в науке». Успели астрономии, расширившие мир до множества гигантских скоплений, галактических систем, с радиусом, вычисляемым от 14 000 — 60 000 световых лет, содержащими каждая 100 000 000 солнц, разбросанных на сотни тысяч и миллионы световых лет друг от друга каждая, успехи химии, открывшей в атоме микро-космос, мир электронов и протонов; радиоактивный распад вещества, опрокинувший прочность и постоянство химических элементов, и дополнивший эволюционную теорию развития вселенной; наконец, теория относительности Эйнштейна, с се выводами о кривизне пространства и его замкнутости; «неэвклидова геометрия» величайших математиков Лобачевского и Римана, поставившая вопрос о многомерности пространства, и расширившая горизонты в бесконечные дали новых возможностей и грядущих открытий.
Во вселенной совершаются великие перемены. Геология знает величайшие изменения нашей планеты в прошлом и, надо полагать, в будущем. Астрономы наблюдали гибель целых миров при возгорании новых звезд и образование новых.
Фабула настоящего рассказа затрагивает совершившуюся грандиозную катастрофу самого пространства, в результате которой временная протяженность прошлого пересекает протяженность настоящего, вследствие чего живые существа четверичной формации Земли появляются в наши дни.
АВТОР
1. Причина плохого настроения профессора Брукса
Мисс Джеральдс, высокая, сухопарая дева лет 36, ведущая хозяйство мистера Брукса, профессора физико-математического отделения О-го университета, подавая ему, по обыкновению, ровно в 9 часов вечера стакан крепкого, черного кофе и свежий помер вечерней газеты, могла заметить, что мистер Брукс находится в весьма плохом настроении. Профессор нервно ходил взад и вперед по своему кабинету, бурча себе что-то под нос. Листки чистой бумаги лежали неисписанными па письменном столе. Заметив ее с подносом в руках, резко сказал: «поставьте», и когда мисс Джеральдс, пожелав «спокойной ночи», немного задержалась, чтобы перемолвиться парою-другою фраз, профессор совсем грубо указал eй рукой на дверь, пробормотав что-то вроде: «идите вы ко всем чертям», на что мисс Джеральдс, как благовоспитанной девице и уважающей себя особе, оставалось лишь молча повернуться и уйти.
В глазах мисс Джеральдс мистер Брукс всегда был грубым, невоспитанным человеком, но в последнее время он совсем по ее мнению «спятил с ума». Впрочем шедший непрерывно уже вторую неделю дождь и холодный северный ветер также могли играть в этом некоторую роль.
Мнение же самого профессора было на этот счет совершенно иное. Дело в том, что мистер Брукс был уязвлен, ущемлен, оскорблен. То, что происходило теперь в университете, могло бы быть названо скандалом, шокирующим как университет, так и его неотъемлемую часть, самого профессора Брукса.
Но еще хуже было то, что его коллеги, собратья по науке, вместо того, чтобы вынести суровый приговор и исключить виновника всего случившегося — немца профессора Шнейдерса, — вместо того увлеклись его теориями, гипотезами, т. е. вернее глупыми фантазиями, как на это смотрел сам мистер Брукс.
35 лет он мог гордиться тем, что, занимая кафедру математики и физики, вел преподавание так, что вечные, незыблемые постулаты, непоколебимые, установленные раз навсегда фундаменты науки оставались неизменными. Вместо этого какой-то молокосос, выскочка из молодых ученых, даже не англичанин, имел смелость дерзать кощунственно посягать на святое святых всего здания науки. Теория Эйнштейна следовала за математикой Лобачевского, Римана и Минковского, в явления физики, химии, электричества и магнетизма вторгалось 4-х мерное пространство, 4-е измерение6.
Вместо неизменяемой материи, лежащей в мире трех измерении, т. е. в пространстве, и течения ее по времени или «становления», проповедовалось о «бытии» вещей во времени и пространстве. Какая чепуха!.. И профессор нервным глотком выпил кофе, взял газету, перешел в спальню, разделся и лег в постель.
Профессор всегда перед сном читал. Развернув печатный лист и ознакомившись с новостями дня, мистер Брукс хотел уже выключить свет, как вдруг его внимание привлекла следующая, напечатанная жирным курсивом —
2. Заметка в вечернем выпуске «Нашей Газеты». — Необычайные происшествия на ферме мистрис Хоу
«Наш собственный корреспондент из округа графства В. сообщает о следующих необычайных событиях, происшедших с 13-го но 29-oe с/м и имевших место на ферме мистрис Хоу. Мистрис Хоу, — вдова небезызвестного подполковника Хоу, служившего в колониальных войсках в Африке, участвовавшего в воине с бурами и убитого и стычке с туземцами при местечке Т. По смерти мужа мистрис Хоу помимо пенсии получила, согласно оставленному и заверенному в нотариальном порядке завещанию, около тысячи фунтов стерлингов. На эти деньги она приобрела у отъезжающих в Австралию бывших владельцев Г. ферму, на которой и поселилась, занявшись разведением домашней птицы и свиньи. Дела ее шли хорошо, как вдруг необычайное событие, происходящее на ее ферме, всполошило весь округ, лишив ее духовного спокойствия. В воскресенье 13-го числа, мистрис Хоу возвращалась из церкви в некотором раздумье, вполне понятном после проповеди пастора Л., известного своим красноречием, и приближалась к своему дому, устремив свой взгляд на небо. Сначала она ничего не видела, кроме неземного, навеянного словами Л., но постепенно ее внимание начали привлекать какие-то точки, линии, очертания, появляющиеся на голубом небе. Мистрис Хоу протерла неоднократно свои глаза, — как она потом рассказывала, — но явление не пропадало. В религиозном экстазе не видит ли она перед собою предвозвещенных пастором ангелов? Она в умилении хотела опуститься на колени, как внезапно сверху посыпался целый град птиц. Породу птиц мистрис Хоу назвать затрудняется, но говорит, что это были весьма крупные, большие экземпляры. Птицы имели вид откормленный и сильный, но вместе с тем казались как бы чем-то чрезвычайно испуганными и ошеломленными, так что без труда дали собрать себя. Вместе с работником мистрис Хоу притащила их на ферму; всего оказалось девятнадцать штук, но водворить их вместе с другой птицей не удалось потому, что, опомнившись, они оказались весьма злобными и чуть было не причинили убытка ферме, перебив часть индюшек и гусей.