Таинственный незнакомец остановился возле лежавших на полу Лейхтвейса и Лоры.
— Бедные вы люди, — пробормотал он. — Вы молоды, красивы, высоко одарены и все-таки уже пали так низко, что должны скрывать ваш позор глубоко под землей. Но нет, — прибавил он дрожащим голосом, — вас не следует жалеть. Вы счастливее нас всех. Вы бежали от мира сюда в уединение и здесь живете вашей любовью, достойные зависти других. Красавица Лора фон Берген, люди считают тебя умершей, но здесь ты начала новую жизнь. Да озарит тебя солнце счастья, и да дарует тебе Господь все то, о чем ты мечтала, становясь женой разбойника Лейхтвейса.
С этими словами таинственный незнакомец повернулся и исчез столь же непонятным образом, как и явился. Лора не была даже в состоянии вскрикнуть. Тело ее было точно парализовано. Мало-помалу сон овладел ею…
Когда Лейхтвейс и Лора пришли в себя и поднялись на ноги, они направились к выходу из пещеры, чтобы подышать свежим воздухом. Солнце уже взошло и озаряло своим сиянием деревья и кусты.
— Неужели это был сон? — спросил Лейхтвейс, сжимая голову руками.
— Нет, не сон, — ответила Лора, — в эту ночь мы видели человека, который ведет еще более загадочное существование, чем мы сами.
И она рассказала Лейхтвейсу все, что видела и слышала, лежа на полу в полузабытьи.
— Тебе все это, вероятно, приснилось, — ответил Лейхтвейс. — Совершенно невозможно, чтобы этот таинственный незнакомец скрылся в расселине рядом с печью и вернулся оттуда с ящиком золота. Я несколько раз осматривал стены нашей пещеры и уверяю тебя, что там нет таких глубоких расселин, чтобы человек мог пройти в них.
Прежде чем Лора успела ответить на это, внимание ее и Лейхтвейса было привлечено новым происшествием.
На другом берегу ручья, в кустах, появился какой-то человек. Лицо его было расстроено и полно страдания, а седые волосы в беспорядке развевались вокруг его головы. Он еле держался на ногах, так он был слаб и изнурен. По его одежде видно было, что он провел эту ночь в лесу.
— Это лесничий Рорбек! — воскликнул Лейхтвейс. — Да, это он. Мой враг, мой противник.
— Я не враг тебе, Лейхтвейс! — глухим, жалобным голосом крикнул Рорбек через ручей. — Я сам теперь изгнанник без дома и крова, без жены и семьи.
— Боже, что же случилось? — спросила Лора, охваченная искренним участием.
— Жена моя скончалась, а дочь мою я сам нечаянно ранил. Герцог же назвал меня вором. Лейхтвейс, умоляю тебя, прости меня и разреши мне остаться у тебя в качестве твоего помощника и друга.
— Не хитришь ли ты? — спросил Лейхтвейс.
— Если я обманываю тебя, то пусть моя дочь Елизавета умрет от раны, которую я ей нанес.
— Иди же ко мне, несчастный! — без колебания воскликнул Лейхтвейс. — Твое лицо, искаженное горем и печалью, не лжет. Ты тоже принадлежишь к числу тех несчастных и обездоленных, которым нет другого пути, как скрываться от людей. Протягиваю тебе мою руку. Разбойник Лейхтвейс приветствует тебя!
Старый лесничий перешел ручей вброд и бросился к Лейхтвейсу в объятия.
— Служи мне верой и правдой! — воскликнул Лейхтвейс, провожая своего нового друга и товарища в пещеру. — И поклянись, что никогда, никому, даже на смертном одре, не выдашь нашего убежища, где я спасся и скрываю свою возлюбленную жену.
Рорбек торжественно поднял руку.
— Клянусь тебе! — глухим голосом произнес он. — Отдаю себя в твою власть навсегда, Лейхтвейс. Всем твоим приказаниям я буду подчиняться. Веди меня на борьбу против людей, доставь мне возможность проливать кровь и совершать преступления. Неблагодарные люди разбили мою жизнь. Я буду жить без сердца и без сострадания, пока смерть не избавит меня от земных страданий.
Лейхтвейс и Лора вошли со своим новым другом в пещеру и показали ему это чудо природы, эту подземную тайну, где скрывались те, кого люди своей жестокостью и несправедливостью заставили отречься от честной жизни.
Глава 15
ПРИДВОРНЫЙ ШУТ
Герцог Карл Нассауский, бывший еще молодым человеком, страстно любил охоту. Чуть ли не ежедневно он выезжал в лес с большой или малой свитой, чтобы охотиться на оленей, диких кабанов и медведей, которых тогда еще можно было встретить в этой местности.
После того как старший лесничий Рорбек, по ходатайству графа Батьяни, был уволен за растрату казенных денег, герцог был озабочен, кем бы заменить прежнего лесничего. И снова Батьяни, всеми признанный фаворит герцога, повлиял на него в том смысле, чтобы место лесничего было предоставлено рыжему Иосту, прежнему помощнику Рорбека.
Хотя рыжий Иост не обладал теми познаниями, которые необходимы герцогскому лесничему, но он в течение нескольких дней, благодаря своей льстивости и подобострастию, сумел заслужить доверие герцога. Кроме того, он обещал герцогу позаботиться и том, чтобы опасный браконьер и разбойник Лейхтвейс был пойман в ближайшем будущем; это обещание больше всего понравилось герцогу, который возненавидел всей душой Лейхтвейса, убивавшего лучшую дичь в лесу и грабившего по ночам дома богатых, хотя, в большинстве случаев, жестокосердных поселян. Он решил, что Лейхтвейс должен быть уничтожен во что бы то ни стало.
На сегодня герцог назначил большую облаву на зайцев: весь лес вблизи горы Нероберг был оцеплен крестьянами. Загонщики и собаки выгоняли зайцев из кустарников и с полей. То и дело раздавались выстрелы.
Сам герцог отъехал довольно далеко вперед, оставив позади себя свою свиту. Ему не нравилась охота на мелкую дичь, и потому он приказал своим двум спутникам, оставшимся вблизи него, ехать с ним в глубь леса, чтобы там, по возможности, поохотиться на более крупную дичь.
С герцогом ехали граф Батьяни и рыжий Иост. Но позади них ехал еще четвертый всадник, которого, однако, вряд ли можно было причислить к охотникам. Это был какой-то уродливый, горбатый человечек в пестром костюме. Лошадь, на которой он сидел, была покрыта попоной, сшитой из пестрых лоскутков. Горбатый всадник, с трудом державшийся в седле, производил весьма жалкое впечатление.
Он был в красной, обшитой зеленой каймой, куртке и полосатом, красное с желтым, трико на ногах. На голове у него был надет шутовской колпак с серебряными колокольчиками. Точно в насмешку, этот урод тоже держал в руке охотничье ружье.
Этот странный всадник был Фаризант, придворный шут герцога Нассауского.
В то время в Европе уже выводились шуты при дворах, так как век Фридриха Великого покончил со многими недостойными обычаями прежних времен. Но Карл Нассауский очень любил своего шута и постоянно держал его вблизи себя. И действительно, Фаризант был редкий шут: он умел зло издеваться и критиковать придворных и гостей герцога, причем во всех его остротах была всегда крупица горькой правды.
Проехав довольно далеко, герцог вдруг остановил своего коня, соскочил с него и сел на мшистый бугорок под старым дубом. Граф Батьяни и рыжий Иост тотчас же последовали его примеру. Фаризант тоже слез со своей лошади и прикорнул у ног герцога.
— Расскажите мне, граф Батьяни, — заговорил герцог, — что вам удалось узнать о той девушке, которую мы недавно встретили случайно в лесу и красота которой привела меня в восторг.
— Ваше высочество, — ответил граф, — дали мне поручение навести справки о той девушке, которая имела счастье обратить на себя внимание вашего высочества своей красотой. Я собрал сведения и могу сообщить, что девушка эта живет в старом замке, живописно расположенном на берегу Рейна, приблизительно на расстоянии, равном часу езды от Франкфурта.
— Хорошо делаете, граф Батьяни, — прервал венгра придворный шут, — что рассказываете герцогу не о старой деве в красивом замке, а наоборот.
— Молчи, Фаризант! — досадливо крикнул герцог. — Ты понятия не имеешь, как сильно меня интересует рассказ графа. Разве ты способен понять, шут, как опьянила меня красота этой прелестной незнакомки.
— Виноват! — воскликнул шут. — Я только желаю вам от души, чтобы от этого пьяного состояния у вас не слишком разболелась голова. Вероятно, вы намерены воспользоваться красотой этой молодой девушки?