— Завтра? — с испугом спросила Лукреция. — Я слышала здесь чей-то чужой голос… ты получил новое поручение?
— Да, матушка, получил. Мне предложили одно дело, на котором я могу заработать двести дукатов. Подумай только, двести дукатов. Сколько я на них могу накупить всякой всячины.
— А в чем заключается это поручение? — заботливо спросила старушка. — Двести дукатов мне кажутся слишком дорогой ценой для транспорта кофе, табака или полотняного товара.
— Ничего подобного, — прошептал Король контрабандистов. — Дело заключается в живом товаре. Завтра в Тешене должна состояться очень знатная свадьба. Дочь одного из богатейших промышленников Франкфурта-на-Майне выходит замуж за молодого прусского офицера; но ее любит другой и поручил мне похитить ее, прежде чем она обвенчается со своим женихом.
Лукреция в ужасе отскочила от окна. Широко открытыми глазами, полными изумления и ужаса, она уставилась на сына.
— И ты это сделаешь, Гаральд? — крикнула она. — Ты действительно выкрадешь невинную девушку?
— Да, матушка, и украду ее перед самым свадебным алтарем. Подумай только — двести дукатов.
— Хотя бы и двадцать тысяч! — воскликнула несчастная мать. — Хотя бы тебе бросили под ноги сокровища целого мира, ты не должен пускаться на такое дело. Ты контрабандист, преступник, отверженный, я с этим согласна, но контрабанду я не могу считать за проступок, который заслуживал бы строгого осуждения, потому что товары облагаются слишком высокой пошлиной, и бедное население иногда не в состоянии приобрести себе даже самое необходимое. Конечно, ты обходишь закон, но это идет на пользу бедных людей, потому что они могут покупать необходимые в жизни предметы дешевле, если они проходят через границу беспошлинно. Но то, что ты собираешься сделать завтра, несчастный сын мой, это уже будет противочеловеческое преступление. Понимаешь ли ты, что значит это слово? Ты хочешь оторвать девушку от того, кого она любит, и бросить ее в руки нелюбимого. Это такое дело, за которое Бог накажет тебя, если ты его действительно исполнишь!
Король контрабандистов остолбенел. Он привык слушаться советов своей матери: они часто спасали его от серьезных опасностей.
«Но двести дукатов! — пронеслось в его уме. — Когда еще встретится второй случай, чтобы одним разом заработать такую крупную сумму».
— Я не могу, матушка, я уже не могу отказаться! — воскликнул он. — Я дал слово тому, кто поручил мне это дело, а Гаральд, Король контрабандистов, никогда не нарушает своего обещания.
— Тогда ты рискуешь своей собственной жизнью, — возразила Лукреция. — Неужели же сбудется то, что так часто наполняло мою душу страхом и мрачным предчувствием? Неужели я и последнего дорогого мне на свете человека потеряю прежде, чем сама лягу в могилу? Да, да, я родилась под несчастливой звездой, цыганка предсказала моему отцу, что от меня родится преступник, которого люди будут называть своим бичом, что я покрою мое имя стыдом и позором, что я буду матерью величайшего разбойника нынешнего столетия — это предсказание, да, сбылось… Пусть будет, что будет. Молю только Бога, чтобы он закрыл мои усталые глаза прежде, чем плод моего чрева попадет на виселицу или под колесо палача.
После этих слов старуха отошла от окна и шаги ее затерялись в глубине комнаты.
Глава 81
УЖАСНЫЙ ПАРИКМАХЕР
Свадьба богатой и знатной чужестранки, уже неделю живущей с отцом и женихом в гостинице «Пламенная звезда», подняла на ноги весь Тешень. Даже из окрестностей собрался народ, чтобы хоть посмотреть на венчание; рассказывали невероятные вещи о невероятном богатстве франкфуртского коммерсанта Андреаса Зонненкампа, и ожидалось, что он справит свадьбу дочери с необыкновенным, не виданным в Тешене блеском.
Но больше миллионов отца интересовала всех его дочь. В короткое время повсюду в окрестностях распространилась весть, что Гунда вместе с прусскими войсками принимала участие в сражении, и хотя тешенцы не особенно-то долюбливали пруссаков как недавних своих врагов, но тем не менее романтическая личность девушки, имевшей мужество облечь свое нежное тело в гусарский мундир и подвергать себя неприятельским выстрелам, не могла не произвести известного впечатления. Целый ряд легенд сложился вокруг Гунды, и когда ее увидели в первый раз, все поразились ее необыкновенной красоте и интерес к ней увеличился.
Зонненкамп своим подкупающим обхождением также приобрел всеобщую симпатию. Он посетил высшие власти городка и пригласил их на предстоящую свадьбу дочери. Любезность его произвела самое лучшее впечатление. Он не жалел денег. Пожертвовал для бедных Тешеня значительную сумму, для того, чтобы день, в который его любимая дочь будет обвенчана с избранником своего сердца, остался у всех навсегда в памяти, — он передал бургомистру маленького городка крупную сумму для сооружения больницы. Эта больница должна была носить название «Больница Гунды».
Когда наступил знаменательный день, городок оживился. Густая, веселая толпа двинулась по его улицам; казалось, будто справляется какой-то большой народный праздник. Всюду были празднично разодетые люди, коляски и кареты. Окрестные помещики не пожалели запрячь в экипажи лучших своих лошадей, чтобы с женами и дочерьми появиться в Тешене. Экипажи были украшены цветами и еловыми гирляндами. На головах лошадей красовались пучки цветов, и так как свадьба Гунды праздновалась в июле, то недостатка в розах не ощущалось. Тешень в этот день превратился в настоящий цветник, утопая в чудном аромате красных, белых, желтых роз и других цветов. Улица, на которой помещалась «Пламенная звезда», от вокзала до рыночной площади приняла нарядный, праздничный вид. Гирлянды висели от дома к дому, вдоль и поперек улицы, так что казалось, будто идешь под зеленой крышей.
Церковь также была по-праздничному убрана. Девушки и молодые люди знатнейших фамилий города составили хор, чтобы петь во время венчания.
За всеми приготовлениями у Зонненкампа руки были полны дел. Кроме того, в этот день нуждающиеся и бедные Тешеня буквально осаждали его. Каждый хотел поговорить с миллионером, высказать ему свою маленькую просьбу. Зонненкамп отдал приказ, чтоб никому из просителей не отказывали, чтоб каждого пропускали к нему и он мог бы поговорить с ним, чтоб ни один не ушел неудовлетворенным. Много тысяч гульденов раздал Зонненкамп в этот день, и делал он это охотно и с радостью. Ему хотелось осчастливить весь свет.
Курт и Гунда стояли обнявшись в роскошно убранном будуаре невесты, нежно шептались друг с другом, обмениваясь поцелуями. Наконец Гунда освободилась из объятий жениха.
— Ты должен теперь оставить меня, Курт… ты должен уйти… Мне едва хватит времени одеться к венцу. Там, в соседней комнате, лежит мой наряд. Папа выписал мне из Дрездена самое нарядное платье, какое только можно было достать в такой короткий срок и которое для меня даже слишком роскошно.
— Ты права, — сказал Курт, оглядывая пылким взором стройную фигуру своей невесты. — В простом, скромном белом платье твоя красота выделялась бы еще ярче. Что касается меня, то я предпочел бы именно эту простоту скорей, чем дорогой, кружевами отделанный, наряд. Но обычай требует, чтобы девушка надевала под венец особенно красивое и дорогое платье, и, конечно, этот прекрасный наряд не уменьшит твоей красоты. Ну, а как обстоит дело с венком? Принесли ли его? Я вчера сам заходил с отцом к садовнику, который должен нам доставить его.
— Он еще не доставлен, Курт, — ответила девушка, и легкая, нежная краска разлилась по ее щекам.
— Ну, так его принесут с минуты на минуту, — сказал Редвиц. — О, никогда еще брачный венок не украшал головки, более достойной его, чем головка моей Гунды. Никогда мирт не покоился на челе более невинном, чистом и девственном. Я не могу дождаться минуты, когда увижу тебя в этом наряде. Этот простой венок послужит тебе украшением лучшим, чем королевская корона.