Федя блаженно вздохнул. На душе у него после обильного угощения было очень хорошо. К тому же: было так или ему только казалось, что девочка лукаво поглядывает на него из полумрака и в улыбке посверкивают ее ровные зубки? И вообще, было ли реальностью все вокруг? Над головой его простиралось темно-лазоревое небо с непривычным расположением звезд; из темноты вздыхало море, погружаясь в сон; слева, заслоняя звезды, высилась гора с венчающим ее силуэтом крепости. А рядом, покуривая трубочку, сидел старец, которому перевалило за сто. Шутка ли — такой возраст! Вот уж, наверное, повидал на своем веку!
— Дедушка, что это за крепость на вершине горы, кто ее строил? — спросил Федя.
Алхас не спешил с ответом, он глубоко затянулся дымом из трубки, помешал палкой угли в очаге, помолчал.
— Против кого и когда строилась, не скажу, про то у ученых людей спроси, — сказал он наконец. — Но стояла она и при наших дедах. Одну историю помню, ее мой отец рассказывал.
Долгое время эта крепость пустовала, как вдруг объявился в наших краях какой-то человек. Был ли он князем или сам себя князем нарек, аллах его ведает — никто в его родословной не копался. Только в недобрый час появился он на нашей земле. Поселился в крепости, собрал вокруг себя людишек, изгнанных отовсюду за разные преступления или сбежавших от наказания. Словно чуя добычу, слетелись они, как воронье на утес. Угощал их князь вином пополам с гашишем[26] и внушал: служите мне верно — живыми в рай попадете.
До его появления жили крестьяне, как все: трудились на своих полях, пасли скот, железо ковали, охотились на зверя, скрашивали песней и пляской свою нелегкую жизнь. Но вот объявил себя князь правителем этих мест, и жизнь крестьян стала сплошным проклятием. Потерявшие страх головорезы князя грабили всех и каждого. Сам князь кормился мозгом отборной дичи, проводил время в разгуле и безделье. Прятались все по домам, когда, случалось, проезжал он по селению.
Стоило ему увидеть красивую девушку, как его подручные отнимали ее у родителей или у суженого и приводили в княжеский гарем. Не стало слышно на нашей земле музыки и песен, нищета поселилась в каждом доме.
Укрепившись на горе, князь наглел все больше. Стал он нападать на проходящие мимо караваны, а затем и на торговые суда; захваченных купцов держал в плену до тех пор, пока не получал за них богатый выкуп. Серебряные и золотые монеты, драгоценности и украшения, дорогое оружие — все это богатство скапливалось в подвалах крепости, и скоро князь стал самым богатым человеком в крае…
Аджин не выдержал:
— Хайт! Неужели на этого разбойника управы не было?
— Что говорить, по этому негодяю давно уже тосковал хороший абхазский кинжал. Жаловались на него и ограбленные купцы, и местные жители. Но такое уж трудное время было. Владетельному князю Абхазии Келешу Чачбе приходилось вести борьбу с султанской Турцией. Впрочем, делал он попытки захватить князя. Но недосягаем был разбойник. Три ряда укреплений защищали единственную дорогу к его гнезду.
И однажды случилось вот что.
Жила в нашем селе веселая, красивая девушка по имени Шасия. Долгое время прятал ее от княжеских глаз отец — старый кожевник. Но трудно удержать взаперти красавицу, когда на улице весна. В одно недоброе утро вышла она в сад и запела, точно птица, которая радуется теплу и солнцу. На ее беду, в этот час возвращался правитель с ночной охоты. Подъехал он к дому и увидел Шасию. По знаку владыки вбежали в сад его слуги, схватили девушку и увезли в крепость.
А у девушки той был суженый по имени Таркил. Красавец был парень: и ловок, и силен, и мастер, каких мало сыщешь. Только был он в то время в отлучке — ездил учиться у кубачинских мастеров работе по металлу. В тот же недобрый день вернулся он в родное село, узнал о случившемся и дал клятву вернуть девушку. Решил он сначала идти просить князя об ее освобождении.
Его допустили пред очи князя. Тот сидел, развалясь на подушках, в окружении своих ашнакма[27]. Он холодно спросил:
— Кто ты, дерзкий, что нарушаешь мой покой? Что тебе надо в моих владениях?
Назвал себя юноша и рассказал о том, как давно и сильно любят они с похищенной девушкой друг друга.
— Долго я учился своему ремеслу, — продолжал Таркил, — и говорят люди, что нет мне равных в наших местах. Буду работать днями и ночами, сделаю тебе оружие, какого нет ни у кого, только отдай мне мою Шасию.