— И чем кончилась эта война? — спросил Витмир.
— Толком никто не знает. Непонятно, куда пропал Леонус Мудрый. По некоторым отрывкам старинных летописей ясно, что он стал жертвой предательства и, вероятнее всего, погиб. Но доброе волшебство осталось в этом лесу. Однако и злое тоже. Говорят, что в здешних чащах обитают жуткие твари.
Витмир заворожённо слушал рассказ о Заколдованном лесе и разглядывал чудесные ели.
Путники продолжили путь. Тропа виляла между стволами. То и дело приходилось раздвигать ветки кустарников. Через несколько часов решено было сделать привал. Мужчины развели костёр, сварили в котелочке мясо щукоящера. В воздухе распространился чудный аромат вкусного обеда.
— Ты помнишь, болотный царь упоминал каких-то людей-волков? — спросил Витмир своего спутника. — О ком это он говорил?
— Он говорил о людях, способных превращаться в волков, — пояснил Краснослов.
— Они оборотни, что ли? — не унимался юноша.
— Не-а, — протянул Марус, — они совсем не оборотни и не любят, кстати, когда их так называют. Они обертлуги.
— Кто-кто? — переспросил молодой рыбак.
— Обертлуги, — повторил охотник.
— Ну и чем же обертлуги отличаются от оборотней? — продолжал допытываться Витмир.
— Между оборотнями и обертлугами большая разница, — принялся объяснять охотник. — Оборотень — существо злое, жестокое и кровожадное. Он смертельно опасен для людей. Оборотень не может сопротивляться луне, и как только она появляется на небе, оборачивается чудовищем, даже если не хочет этого. Обертлуг же существо грозное, но не злое. Он нападает лишь в случае крайней необходимости. К тому же он полностью контролирует своё превращение. Если обертлуг не хочет оборотиться зверем, даже луна не заставит его это сделать. Надо сказать, что дар превращения у обертлугов имеют только мужчины. Оборотнем человек может стать в результате злых чар или если его укусит другой оборотень. А обертлугом нельзя стать с помощью колдовства или укуса, им человек рождается. Какие ещё отличия, дай-ка вспомнить… Ах да! Оборотня невозможно распознать, когда он в человеческом обличье. Он ничем не выделяется среди людей. А обертлуг даже в облике человека отличается удлинёнными и заострёнными ушами и необычайно жёлтыми, как у волков, светящимися в темноте глазами.
— Жуть, — пробормотал Витмир. — Надеюсь, мы не встретим ни оборотня, ни обертлуга в этом лесу.
— Оборотня точно нет, — заверил Марус, — они обитают очень далеко, за Серебряным морем.
— И откуда только у тебя такие познания? — изумился юноша.
— Мой отец в молодости очень много путешествовал, был даже за морем. В своих путешествиях он записывал легенды, сказания и былины. Очень он любил изучать историю и фольклор разных народов. Потом, когда отец уже обосновался в Западном городе, он перестал путешествовать, женился и зажил размеренной жизнью. Когда я подрос, отец рассказал мне множество легенд и баек. К тому же он написал книгу «История в легендах и былинах». Я знаю её наизусть.
— Всё это чрезвычайно интересно, — сказал Витмир.
Они продолжали мирно беседовать, но вдруг за спиной раздался хруст веток. Друзья резко обернулись. Позади росли густые заросли орешника, и не видно было, что за животное подкралось к их стоянке. Марус осторожно протянул руку к гарпуну, затем он встал. Витмир последовал его примеру. Они, соблюдая осторожность, подошли вплотную к зарослям. Кусты шевельнулись. Стало слышно, как кто-то убежал в чащу. Краснослов после минутного ожидания аккуратно раздвинул кусты — никого! Путники облегчённо вздохнули.
— Что это было? — спросил Витмир.
— Не знаю, — настороженно отозвался Марус и добавил: — Давай-ка трогаться в путь, а то засиделись мы что-то и разболтались. А ночью по очереди будем спать.
По мере того как путники уходили всё дальше на север, лес менялся. Красные ели становились выше, а стволы их были всё толще. Теперь попадались и такие исполинские деревья, что только несколько человек, взявшись за руки, смогли бы обхватить их могучие стволы. Лишайники не просто покрывали волшебную кору, они сизо-серыми лохмотьями свисали почти до самой земли. Подлесок стал пропадать и вскоре исчез совсем. Но зато вместо кустарников под деревьями теперь красовались огромные ярко-зелёные папоротники. Они исключали возможность как следует обозревать пространство. Но несмотря на дикость и суровость леса, тропа никуда не пропадала и видна была очень хорошо.
Под вечер путники уже не шли бодрым шагом, а брели, спотыкаясь о корни и упавшие ветви. В течение дня им удалось убить пару белок, метнув в них ножи. Ведь эресвенцы славятся своим искусством метать клинки. Остановились на ночлег. Теперь все мысли друзей были только о дичи, жарившейся на костре.
Ночёвку устроили между корнями большущей ели. Пока на вертеле жарились тушки белок, Витмир вздремнул прямо на земле. Марус дал ему возможность поспать, а сам готовил ужин. Когда голод был утолён, Краснослов отправился спать, дав наставления своему юному спутнику:
— Витмир, гляди в оба! Когда взойдёт луна, разбуди меня, я тебя сменю на посту.
— Хорошо, — пообещал Витмир.
Краснослов добрёл до лежанки, сооружённой из лапника, и мгновенно уснул. Молодой рыбак наблюдал, как пламя пожирает хворост. Он достал из-под рубашки волшебный подарок своей возлюбленной. Кулон, освещённый костром, светился совсем слабо, едва мерцая. Витмир грустно вздохнул. Его сердце тосковало по прекрасной водяной деве, но всё же оно наполнялось надеждой. С восходом луны Марус сменил Витмира на посту у огня. Ночь протекла без происшествий.
Занялся рассвет. Розово-золотистые лучи проникали сквозь хвою величественных елей. Они падали на красную кору, придавая ей фантастическую окраску. Кора, казалось, искрилась в солнечных лучах.
На завтрак доедали беличью тушку, предусмотрительно оставленную накануне. Покинули стоянку рано и, отдохнувшие, уверенно зашагали по лесной тропе. Витмир заметил, что Заколдованный лес не такой пугающий, как казалось раньше. И только он так подумал, произошло странное событие. Где-то недалеко раздался младенческий плач! Марус и Витмир встали как вкопанные. Рядом отчаянно плакал ребёнок.
— Что за наваждение? — побледнев, пролепетал молодой рыбак.
— Странно как, — заметил Марус. — Откуда в этой глуши ребёнок?
— Может, обертлуги потеряли своего малыша? — предположил Витмир.
— Маловероятно, — засомневался его спутник. — Но в любом случае необходимо проверить.
Они осторожно двинулись в том направлении, откуда слышался плач. Перистые листья папоротника мешали им видеть происходящее впереди. Плач раздавался уже совсем близко. Витмир раздвинул листья папоротника, за которым они ожидали найти младенца. Однако путники никого не увидели, а плач резко прекратился. Мужчины застыли в недоумении, напряжённо вслушиваясь.
— Что за чудеса? — пробормотал Краснослов. — Не могло же нам показаться? Вот здесь только что плакал младенец…
Не успел он договорить, как детский плач вновь прорезал тишину. Только раздавался он уже с другой стороны.
— Опять плачет, — поразился Витмир. — Может, пока мы крались к ребёнку, он перебежал в другие кусты?
— Младенцы не умеют бегать, — возразил Марус, — а это плачет именно младенец.
— Откуда ты знаешь? Ведь у тебя нет детей.
Краснослов не успел ответить другу. Он ошарашенно смотрел в ту сторону, откуда они только что пришли. Витмир увидел под елью небольшое, но страшное существо. Ростом оно было приблизительно по пояс взрослому мужчине. Голова его, непропорционально большая, поворачивалась на жилистой короткой шее. Существо стояло на ногах, имеющих длинные когти на пальцах. Руки его были похожи на человеческие, только удивительно тощие. На их пальцах также имелись длинные когти, загнутые крючком. Морда монстра отдалённо напоминала детское лицо, только уродливое, с кривыми клыками и красными глазами. Длинные уши торчали в стороны. Кожа существа была трупного серого цвета.