— А для чего эти цилиндры? — Сашка попытался крутануть один из них.
— Не трогайте! — профессор шлепнул легонько студента по руке. — Это звуковые генераторы, они усиливают колебания горизонтальной конструкции и трансформируют звук в электромагнитные волны.
— То есть, по нормальному говоря, усилители, — Максим удовлетворенно кивнул.
— Правильно, молодой человек. Нас будет интересовать только работа центральной конструкции, — профессор легонько ударил по верхней поверхности главного цилиндра. По помещению мгновенно поплыл протяжный гул вибрирующего металла. Постепенно над конструкцией появилось синеватое свечение, которое несколько усилило и изменило звук. Теперь он больше напоминал далекий рокот многочисленных моторов. Конструкция стала мелко подрагивать, при этом набирая высоту звука. Когда звук перешел в писк, а затем стало вообще ничего не слышно, Сашка схватился за уши.
— Что случилось? — Максим сам не понимал, что ему приходилось очень громко кричать, чтоб быть услышанным.
Сашка убрал руки от ушей на несколько секунд и, молча, продемонстрировал кровь на ладонях. Максим и Витри уставились на Михаила Васильевича, всем своим видом требуя объяснений. У них тоже из ушей текла кровь.
— Это ультразвуковые сверхмощные колебания, — проорал профессор. — Через несколько секунд они перейдут в другой вид энергии, которая сгенерирует нам электромагнитные волны. — Действительно через некоторое, довольно короткое время давление на уши прекратилось. Постепенно прекратилось и кровотечение. Говорить снова стало возможно обычным тоном.
— А теперь что? — Сашка снова весь ушел в работу аппарата. Михаил Васильевич сделал приглашающий жест, предлагая наблюдать за действиями чудо — машины.
— Михаил Васильевич, — Максим пересел поближе к профессору. — Почему вы нас не предупредили о таком побочном действии машины? — Он еще раз продемонстрировал кровь на ладонях.
— Я знал, что это неизбежно, но серьезного вреда не нанесет, — вздохнув, ответил старик. — А потом, зная это, вы могли отказаться от участия в проверке кристаллов, а одному мне не справиться. Я уже далеко не молод, — еще раз вздохнул Михаил Васильевич.
— А что же тогда делают эти разрисованные цилиндры? — Макс с легким страхом посмотрел на висячие погремушки.
— А эти просто разрывают тебя на куски! — выдал Сашка с таким видом, как будто каждый день видел такие машины в действии. Молодые люди дружно посмотрели на профессора. Старик, соглашаясь с выводами его студента, кивнул.
— Ее надо уничтожить! — Витри неожиданно вскочил и гневно уставился на работающую конструкцию. Его подернутые мутной дымкой глаза стали вдруг приобретать небывалую ясность и голубизну. Через секунду они светились, как грани хорошо обработанного алмаза на ярком солнце. Человеческому глазу было даже больно смотреть.
— Ты что творишь?! — Сашка попытался спихнуть атланта в сторону, но тот стоял словно камень. Постепенно этот странный синий свет стал выходить за пределы его глаз. Тонкие лучики были направлены в сторону центра конструкции. Они плавно дотянулись до сплюснутого шарика и аккуратно слились в один луч, который, словно нож, разрезал конструкцию на две половины в течение нескольких секунд. После этого Витри без сил рухнул на стул, вовремя подставленный Максимом. Сашка и Макс молчаливо переводили взгляд с бессознательного тела атланта на профессора и обратно. Старик просто с застывшей на лице маской удивления и восторга смотрел на Витри, не мигая. Никто не решался начать разговор.
— Михаил Васильевич, — первым отмер Макс, который от волнения вспотел и стал немного заикаться. — А зачем вам нужен был я, если у вас была такая чудо — машина?
— Вот за этим в первую очередь! — профессор показал на остатки конструкции. — На случай поломки. А потом вы, молодой человек, единственный среди всех присутствующих, который имеет сродство с элементом земля. Кристаллы, как вам известно, тоже рождаются в ее недрах. Так что теперь проверять их на сохранность придется именно вам! — развел руками Михаил Васильевич и побрел в другую комнату.
— Куда он? — Сашка тоже обрел способность разговаривать.
— Понятия не имею, — пожал плечами Максим. — Я уже вообще мало чего понимаю в этой жизни. Быстрее бы все это кончилось.