Он был нечто большее, чем просто человек, и Надара чувствовала себя виноватой, что так плохо обращалась с ним. Ей необходимо загладить свою вину.
И девушка постаралась быть внимательнее к. Уолдо, хотя в ее поведении все еще чувствовалась некоторая отчужденность.
Они уселись на траве и стали есть фрукты, время от времени перекидываясь словами, поскольку трудно двум молодым людям, когда они остаются наедине, долго копить обиды.
— После того, как ты отведешь меня к отцу, куда ты отправишься сам? — спросила девушка.
— Я отправлюсь к океану и стану ждать, не появится ли корабль, чтобы отвезти меня на родину, — ответил Уолдо.
— За всю свою жизнь я видела только один корабль, — произнесла Надара, — это было несколько лет тому назад. Мы тогда жили поблизости от океана, и корабль стоял далеко от берега, а к берегу подплыло множество небольших лодок. И когда люди высадились, мой отец с матерью увели меня подальше в лес, там мы оставались до тех пор, пока чужестранцы не возвратились на корабль. Вначале они бродили по побережью, а потом на несколько миль углубились в лес и джунгли. Моя мать сказала, будто они искали меня, и если б нашли, то увезли бы с собой. Я была ужасно напугана.
При упоминании о ее матери, Уолдо вспомнил про маленький сверток, который отец Надары передал ему для нее. Уолдо отстегнул его от пояса, придерживавшего его одеяние из шкуры пантеры.
— Твой отец просил меня передать тебе это, — сказал он, протягивая сверток Надаре.
Девушка взяла его и стала разглядывать, словно никогда прежде не видела.
— Что это? — спросила она.
— Твой отец сказал лишь, что здесь вещи, которые были на твоей матери, когда она умерла, — мягко произнес Уолдо, испытывая жалость к бедной, потерявшей мать девушке.
— Вещи, которые были на моей матери! — с удивлением повторила Надара. — Когда моя мать умерла, на ней не было ничего, кроме одежды из мелких шкур — очень старой и поношенной — и ее похоронили в ней. Я ничего не понимаю.
Надара не стала открывать сверток, она сидела, вглядываясь в океан, едва различимый сквозь деревья, и размышляла над словами Уолдо.
— Правда ли то, о чем сказала мне старая женщина? — скорее про себя произнесла девушка, — правда ли, что моя мать набросилась на нее и чуть не убила… А вдруг…
Но тут она замолчала, в ее взгляде, устремленном на океан, появился страх и отчаяние, к горлу подступил комок, на глазах выступили слезы — Надара увидела то, чего боялась увидеть.
Она перевела взгляд на юношу. Он сидел, опустив голову, и наблюдал за большим жуком, для которого устроил небольшой загон из веточек.
В конце концов Уолдо отпустил его на свободу.
— Иди своей дорогой, бедняжка, — пробормотал он. — Кто как не я знает, что такое попасть в плен и не иметь возможности вернуться домой к своим близким.
С губ девушки сорвался вздох, похожий на всхлипывание. Уолдо поднял голову и увидел несчастные умоляющие глаза Надары. И внезапно им овладело желание заключить ее в объятия, утешить. Он не понимал, почему она несчастна, но ее чувства передались и ему.
Надара подняла руку и указала на деревья. Сердце у нее разрывалось, она понимала, какие муки сулят ей последствия ее поступка, однако сделала это ради него, ради человека, которого любила.
Посмотрев в указанном направлении, Уолдо внезапно вскочил и вскрикнул от радости — меж деревьев, на гладкой сверкающей поверхности океана стояла легкая белая яхта.
— Благодарение Богу! — с жаром воскликнул юноша, опускаясь на колени и простирая вперед руки.
— Домой! Домой! Ты можешь это понять, Надара? Я возвращаюсь домой! Я спасен! Ты понимаешь, что это для меня значит? Домой! Домой!
Говоря это, он смотрел на яхту, а затем повернулся к девушке. Съежившись и закрыв лицо руками, она сидела на земле, ее хрупкое тело вздрагивало.
Уолдо приблизился к ней, опустился на колени и положил руку ней на плечи.
— Надара! — ласково произнес он. — Почему ты плачешь? Что случилось? — Но девушка, всхлипывая, лишь покачала головой.
Уолдо помог ей подняться и обнял ее за плечи.
— Скажи мне, Надара, что с тобой? — настаивал он.
Но девушка, будучи не в состоянии что либо произнести, уткнулась лицом ему в грудь.
Теперь, когда он держал Надару в объятиях и чувствовал рядом ее тело, пламя, месяцами теплящееся в его душе, разгорелось, и пелена спала с глаз.
— Надара, — тихо произнес он, — ты плачешь оттого, что я покидаю этот остров?
Услышав эти слова, Надара вырвалась и глаза ее сверкнули.
— Нет! — воскликнула она. — Я буду рада, когда ты уедешь. Лучше бы ты здесь никогда не появлялся. Я… я ненавижу тебя! — Она повернулась и побежала в сторону долины, позабыв о свертке, который так и остался валяться на земле, где она его уронила.
Бросив мимолетный взгляд на яхту, Уолдо ринулся за ней, но Надара бежала с такой быстротой, что Уолдо нагнал ее лишь на склоне горы, в двух милях от океана.
— Уходи! — закричала девушка. — Возвращайся к своему народу, в свой дом!
Уолдо не ответил.
Это был уже не Уолдо, а Тандар, пещерный человек, который заключил Надару в объятия и крепко прижал к себе.
— Девочка моя! — воскликнул он. — Я люблю тебя! Какой же я был дурак, что понял это только сейчас, в последний момент.
Уолдо не спрашивал, любит ли его Надара, теперь он был Тандар, пещерный человек. Ему и не надо было спрашивать, потому что в следующий момент сильные загорелые руки обвили его шею и губы Надары прижались к его губам.
Прошло, наверное, полчаса прежде чем они снова вспомнили о яхте. Со скалы, где они находились, им был виден океан и берег.
На берегу виднелось несколько лодок, люди, сошедшие с них, направлялись к лесу. Вскоре они обнаружили Уолдо и Надару.
— Мы пойдем к ним вместе, — сказал Тандар.
— Мне страшно, — ответила Надара.
Какое-то время юноша стоял, вглядываясь в изящную яхту. Он представил себе цивилизованный мир, символом которого была эта яхта, представил обходительных мужчин и усмехающихся женщин, а среди них стройную смуглую красавицу, съежившуюся от их оценивающих и враждебных взглядов, и от всего этого Уолдо стало не по себе.
— Пойдем, — сказал он, беря Надару за руку, — укроемся где-нибудь, пока они не обнаружили нас.
В тот момент, когда люди с яхты, которую мистер Джон Алден Смит-Джонс снарядил в Южные моря для поисков своего пропавшего сына, вышли из леса в долину, откуда открывался вид на скалу, пещерный человек и его спутница преодолели ее вершину и скрылись из виду.
Стемнело, когда люди с яхты стали возвращаться на берег. Они не обнаружили никаких признаков человеческого жилья ни в долине, ни вдоль берега, который тщательно исследовали.
Капитан Сесил Берлингейм, отставной морской офицер, руководивший поисками, шел впереди.
Они прочесали лес до самого берега, когда Сесил внезапно наткнулся на сверток, обернутый шкуркой грызуна.
Капитан нагнулся и поднял его.
— Вот первое доказательство того, что какой-то человек до нас уже побывал на этом острове, — сказал он, перерезая перочинным ножом шнурок, сделанный из сухожилия.
В шкурке оказался замшевый мешочек, в таком мешочке женщины обычно перевозят драгоценности.
Капитан высыпал из него себе на ладонь его содержимое — с десяток бесценных колец, несколько старинных брошей, браслетов и медальонов.
В одном из медальонов он увидел миниатюру из слоновой кости, на ней была изображена редкой красоты женщина.
На обратной стороне медальона было выгравировано: «Эжени Мари Селесте де ла Валуа, графине Креси, от ее мужа Хенри. 17 января, 18..»
— Вот так так! — воскликнул старый капитан. — Что вы на это скажете?
— Граф и графиня возвращались в Париж из свадебного кругосветного путешествия на яхте «Дельфин» двадцать лет тому назад и после того, как они достигли берегов Австралии, никто о них больше не слышал.