В общем, в дело вмешалась любовь. А когда вмешивается любовь, тут только и начинается настоящее дело.
Художник-мозольер натер мозоли на глазах, вытирая слезы. Ногомои, чистопяты и занозоковырялы уселись прямо посреди Далета и объявили голодовку. Но зато в нашем городе появилась обувная промышленность, дав такие ростки, по которым босиком уже не пройдешься. Все ходят в башмаках, сапогах, кроссовках — и ноги не нужно мыть. До самого Эйлата дойдешь, смотришь — а ноги чистые.
Чего только на нашей дороге нет! Камни, рытвины, ухабы, колдобины… Но самое главное — это сделать правильный выбор.
Не всякое подаяние благо
Федерация нищих обратилась ко всем нищим страны с призывом не брать подаяния у коммунистов, националистов, экстремистов и террористов, а брать только у гуманистов, экономистов и прогрессистов, способных обеспечить нашему нищему достойную нищего жизнь, хотя и не имеющих пока денег на подаяние.
Белые ночи Белигова
В городе Белигове на улице Беляховской жил поэт, который видел все в белом цвете.
По утрам он пил белый кофе с вареньем из белой смородины, затем обмакивал перо в белила и писал белые стихи. И в этих стихах белым по белому он писал, как хорошо жить на белом свете, а особенно в городе Белигове на улице Беляховской, и какие в этом белом городе белые ночи…
Ах, белые ночи Белигова, белые, белые, белые ночи! Поэт бродил по этим ночам с возлюбленной своей белоглазкой и читал ей свои белые стихи про город Белигов, про беломазую ребятню, разгоняющую его белую тоску, и про цены на белом рынке, белую тоску нагоняющие. Но особенно нравились белоглазке стихи про белобурку, которую подарит белоглазке поэт, когда его стихи наконец напечатают.
Иногда белоглазка заговаривала про черный день, который вовсе не смотрелся на фоне белых ночей, но о котором нужно подумать заранее.
Поэт не верил в черный день, но он верил своей белоглазке и согласился копить деньги на черный день, чтоб, когда придет черный день, он был для него таким же белым, как все остальное.
Но сам-то он черного дня не разглядит, а потому попросил белоглазку собирать его деньги на черный день и сообщить ему, когда он наступит.
Белоглазка пообещала. У нее зрение хорошее, она сразу увидит, когда придет черный день.
Он отдавал ей все, что зарабатывал, а сам перебивался с хлеба на хлеб, а иногда с хлеба на пустое место. Бродя с белоглазкой по белым ночам, он спрашивал:
— Ну, скоро уже этот черный день?
Белоглазка отвечала, что скоро, что черный день уже виднеется вдалеке, и поэт радовался: вот наступит черный день, тогда заживем!
И опять он спрашивал, скоро ли черный день, и опять белоглазка говорила, что вот он, уже совсем близко. И поэт верил ей, потому что у него темнело в глазах от голода.
Темнело, темнело, пока не потемнело совсем.
Хоронили его в черном гробу, увитом черными лентами, за гробом шла черная процессия, и белоглазка шла в новенькой чернобурке, и плакали белоглазкины черные глаза, теперь уже черные глаза…
Они шли по городу Чернигову, по Черняховской улице, и черномазая ребятня сновала у них под ногами. И шумел черный рынок, и черный день давно уже наступил…
Если бы поэт встал из гроба, они бы у него тут все стали белыми. Но он не встал, из гроба не встанешь. В гроб можно только лечь — этим он и отличается от обычной кровати.
Надгробья в белом, как врачи… Но помощь пришла слишком поздно.
Велипуты и Лиликаны
В давние времена в одной богатой и просвещенной стране жили два знатных рода: Велипуты и Лиликаны. Каждый из них считал, что именно он происходит от древнего рода великанов, а от рода лилипутов, кстати, не менее древнего, никто не хотел происходить. Они даже воевали между собой по этому поводу. Интриги плели, доносы писали. Но ничего не могли доказать.
И случилось так, что юноша велипут полюбил девушку лиликаночку. Девочку звали Лиля, а юношу Вассерман.
Оба рода затаили дыхание: у них появился неплохой шанс. Если род велипутов породнится с родом лиликанов, у них может родиться полный великан. Может, конечно, родиться и полный лилипут. Все от любви зависит: большая любовь или маленькая. Велипуты смотрели на Лилю с сомнением: будет ли она любить Вассермана так, чтобы произвести на свет полного великана? А лиликаны качали головой: вряд ли этот заморыш способен на великие дела.
Да и самой Лиле не очень нравился Вассерман. Почему он Вассерман, а не Вася? Разве можно от Вассермана родить что-то большое?