Егор прикрыл глаз, никак не разделив восторга. Тутыра в машине не было.
— Алан, ну, как тачка?!
— Огонь, брат! — согласился Голиаф.
Егор сопротивлялся, из головы никак не уходила сонливость и последнее, что запомнил — об этом ещё напоминали сгустки крови на внешнем зеркале, они успели потемнеть, но от этого менее очевидными не стали — в человека гражданского, безоружного, стреляли. Егор быстро догадался, что теперь передвигался на чужом автомобиле, после чего впал в забытье. Маленький, трясущийся на ухабах, мир на миг сузился до точки.
…Кобергкаев вылез из машины почему — то с окровавленной головой, сломанное левое ухо было оторвано и странным образом висело на шее, казалось, на мочке. Левый глаз заплыл, на щеке имелись два глубоких пореза.
— Нихуя! — сказал он жизнеутверждающе и твёрдо. — Мы завтра им покажем! — он покачнулся и из его носа вытекла тонкой струйкой кровь прямо на грудь…
Егор очнулся уже в батальоне, по — прежнему на заднем сидении «мерса» от того, что кто — то, как раненная птица, колотился в спинку из багажника и даже скулил как — то по — птичьи, совсем не как человек или зверь. Он мало что помнил; отчётливо — только то, что должен был закрыть на ком — то наручники и мерседес, в котором обнаружил себя. Голова раскалывалась от жуткой боли и Егор с трудом выскребся наружу.
На следующий день Биса в состав группы не назначили. Оставили в роте, что оказалось весьма кстати. Ни Джамалдаев, ни Абулайсов это решение прокомментировать не смогли.
— Терпи… — сказал Сулим.
— Жди… — сказал Иса.
Ни один из двух ответов не был исчерпывающим и не объяснял Егору, чего именно предстояло терпеливо дожидаться. Пожалуй, впервые за короткое время не стало занятия, кроме разных дурных мыслей.
«Как бы не дождаться чего… — подумал он, о чём думал не один раз. — Вариантов — немного: красиво пригнувшись отсюда сбежать… — бросил он взгляд за спину, — …или, положиться во всём на судьбу и изо всех сил принять её?»
В расположении оставались те, кто по — хозяйски смеялись, что — то выясняя на тарабарском, лёжа на дежурных кроватях. Бис сидел на своей, сам ни свой, скинув искусственную ногу.
— Привет, Егор, — Песков появился тихо, без восхитительного «салюта» с каким часто появлялся. — Как ты? — поинтересовался он.
— Привет… — поднял Егор голову. — Ты как здесь? — спросил он в ответ, не отрываясь от дела.
— Проездом. Комбату от ротного пакет вёз… Чем занят?
— Зарядкой, — сказал Егор.
— А?! Это теперь так называется? — не стал заглядывать Песков через плечо. — Может в город сгоняем? Нормально пожрём где — нибудь? Есть время?
Егор минуту сосредоточено массировал культю и медленно так обрадовался, будто ему пружину механического завода накрутили до улыбки или даже сильнее — до счастья.
— А, давай! — согласился он. — Мне бы позвонить ещё?
— Не проблема, позвонишь! — не меньше Биса обрадовался Песков. — Искать не станут?
— Ну, до сих пор не искали? — смело высказался Егор.
— Тогда — идём?
— Время дашь — протез приладить? — глянул Егор на Витьку, потянувшись за «ногой».
— Давай — давай, конечно! — улыбнулся тот. — Я со стороны вообще о другом подумал!
— О чём?
— Что ты того…
— Чего — того? — не догадался Егор.
— Лысого гоняешь! — ребячился Песок, показывая снующую вперёд и назад руку.
— Ты, Виктор, правда дурак? — сказал Егор таким тоном, каким ни разу к Пескову не обращался.
— Не, ну, а что такого? Я всё понимаю: надо дух переводить? Пар спускать! Если не так — давление заработаешь! У нас, мужиков, на это всего одна форсунка… А что? Врачи говорят: нет ничего постыдного, только польза одна! — оправдывался Песков. — А как моряки без женщин? Сначала придумали себе, что женщина на корабле к несчастью, а потом — сами… а так бы взяли одну-две и ходили бы, как в наряд, по графику! Не, ну, а что делать, когда гудит там как ветер в трубе? Терпеть, что ли — до звёзд в глазах? У меня — когда так… я вообще ни о чём другом думать не могу, всё одно на уме будет!
— Вить, моряки потому и придумали, что к беде, чтобы ещё большего несчастья избежать, — сказал Бис.