В журнал аккуратно вписали сообщение Каймакова, тут же указали результаты проверки и сделали вывод: не подтвердилось.
Дежурный даже послал Перцова на место. Тот бегло осмотрел подъезд, позвонил в квартиру. Отупевший от седуксена Каймаков разговаривал через цепочку: продувная физиономия сержанта и отчетливый запах алкоголя не способствовали доверию к милицейской форме.
- Да вы не волнуйтесь, - успокаивал сержант. - Тут просто недоразумение... В больницы никого не доставляли, номера такого в природе нет... Может, что-то показалось, а может, пьяный какой чудил... В общем, ничего страшного...
Оставшись один. Каймаков еще раз осмотрел зловещие следы на шиле. Недоразумение? Но с чего это вдруг милиция так зашевелилась? На кражи, грабежи, разбои не выезжают, на письменные заявления по полгода ответа не добьешься... А тут за час все проверили да еще домой приехали отчитаться и успокоить. Что-то здесь не так... Ему стало еще страшнее.
Глава вторая
Василий Зонтиков, известный в уголовном мире под кличкой Клык, был вором в законе и "держал" Юго-Западный сектор столицы.
За неимением знакомых судей, прокуроров и, на худой конец, адвокатов Каймаков отправился за советом к нему - бывшему однокашнику и товарищу по детским играм.
С год назад он уже обращался к Клыку. Тогда у Вовчика отобрали зарплату и поставили фингал под глазом, в милиции развели руками: примет не запомнил, свидетелей нет, вроде как сам и виноват. А Клыку свидетели не понадобились: пошептал что-то на ухо своему подручному, вроде как адъютанту, и все. К вечеру оба грабителя пришли к Вовчику домой, принесли все до копейки деньги да еще две бутылки водки в знак примирения. Вовчик вначале мириться не хотел, а стал охаживать главного обидчика по морде, причем здоровенный хмурый урка сносил побои как должное - ни уклониться не пытался, ни руку поднять. Вовчик отмяк, плюнул, достал свою бутылку, и примирение состоялось, расстались друзьями.
Клык жил на пятом этаже панельной пятиэтажки. У входа в подъезд и на предпоследней площадке дежурили попарно молодые люди с отталкивающими физиономиями.
В квартире обстановка была еще более спартанской, чем у самого Каймакова. Клык сидел за круглым массивным столом, упершись локтями в изрядно пожженную и исцарапанную столешницу, и сквозь составленные трубочкой татуированные кулаки всасывал дым догорающей "беломорины". Сладковато-пряный запах анаши наполнял комнату.
- Что, опять кого-то накноцали? - не здороваясь, спросил Клык, и было заметно, что он чемто недоволен. - А как моим людям жить? Им зарплату не повышают, профсоюза нету... Если я у них буду хабар изо рта вырывать, то мне надо в ментовку оформляться!
Он нехорошо улыбнулся, и новый "адъютант" ощерился такой же скверной улыбкой.
- Да я не за тем... - Каймаков на миг пожалел, что пришел сюда. Вот...
Он вытащил из продранного "дипломата" пакеты с кастетом и шилом.
Клык слушал внимательно, потом очень внимательно осмотрел содержимое пакетов.
- Вот это отдай Лепиле, пусть сделает анализ. - Клык двинул по столу пакет с шилом. - А это передай сам знаешь кому - на отпечатки.
"Адъютант" схватил оба пакета, сунул в сумку и выбежал из комнаты.
- А где прежний? - спросил Каймаков, чтобы заполнить паузу.
- Кто "прежний"? А-а-а... В десант пошел.
- В армию, что ли? - удивился Каймаков. - Ему ж под сорок небось...
- В зону я его послал. Передать кое-что и споры ненужные прекратить.
- Как же он попал в зону? - продолжал удивляться Каймаков. - Туда же просто так не пускают.
Клык снова ощерился.
- Как, как! Очень просто: взял три года - и пошел по этапу.
- Ясно... А обратно как же?
- Через три года - обратно. Можно и раньше вытащить, но зачем? Там тоже дел много, а ему авторитет зарабатывать надо... Чифир пить будешь?
Каймаков не успел отказаться, как с силой распахнулась входная дверь.
- Вернулись! - крикнул кто-то, и в комнату ворвались три здоровенных лба, радостных и сильно возбужденных.
- Все отдали, козлы! - Здоровяк с бритвенным шрамом на щеке бросил на стол чемодан и осекся, упершись взглядом в Каймакова. Клык небрежно махнул рукой.
Чемодан распахнулся. Он был набит туго обтянутыми полиэтиленом блоками пятидесятитысячных купюр.
- Все! Здесь арбуз с лихуем!
Человек со шрамом сбросил пальто и сдернул с плеча короткий автомат.
- Куда "дуры" девать?
- Брось пока на кушетку, Федька вернется - уберет.
Рядом с автоматом легли потертый "ТТ" и обрез крупнокалиберной двустволки.
- Напустили в штаны, гады, - процедил рыжий, заросший трехдневной щетиной парень.
Третий вошедший угрюмо молчал, не сводя тяжелого взгляда с Каймакова. Тому стало неуютно, и он заерзал на жестком стуле.
- Сходки испугались. - Клык добил косяк и находился в благодушном настроении. - Но через год-два наберут силу, и тогда не знаю... Пить будете?
- Жрать охота, - человек со шрамом гулко сглотнул. - В шашлычную сходим - и обратно.
Боевики ушли.
- Что, Сашко, никогда таких бабок не видел? - Клык ковырнул розовые блоки, вытащил один, взвесил на ладони. - Видишь, десять пачек. Считать умеешь?
- Все твое? - Голос у Каймакова почему-то был сиплым.
- Зачем оно мне? - Клык бросил пакет обратно и закрыл крышку. - Это благо воровское: на подогрев зоны, братве на помощь, на дела наши общие. Настоящему вору много денег не надо, он скромным быть обязан...
Клык вздохнул.
- Однако забываются законы наши, не нравятся многим молодым, особенно тем, кто на этих рогометов кожаных, зоны не нюхавших, заглядывается.
Около часа рассуждал Вася Зонтиков о падении нравов в воровской среде, и в голосе его чувствовалась тоска по прошедшим временам. Потом вернулся "адъютант".
- На шиле... - он заглянул в скомканный листок, - ...клетки ткани сердечной мышцы. А здесь, - на стол со стуком опустился кастет, - есть хорошие пальцы, но по ихней картотеке они не проходят.
Рядом с кастетом в пакете лежали прозрачные прямоугольнички с черными узорами папиллярных линий.
- Значит, и взаправду засадил в сердце? - удивленно спросил Клык.
- А ты что, не поверил?