– Какие еще «случайные факторы»? – спросил Верлинов.
Карпенко и Борисов в ход совещания не вмешивались, но слушали внимательно и, насколько Межуев мог определить по бесстрастным лицам, заинтересованно.
Межуев секунду помешкал.
– Кислый заходил к другу детства – вору в законе Зонтикову. Потом, по его рекомендации, к Седому. А в то же время люди Седого перебили подручных Зонтикова. И наша седьмая бригада оказалась в той бойне...
– Значит, там погиб Якимов? – перебил генерал. – Кстати, деньги не нашлись?
– По нашим данным – нет, – ответил за подчиненного Дронов.
– Где сейчас Кислый?
Межуев без запинки назвал адрес. Верлинов ценил компетентность сотрудников.
– Хорошо. Охрана должна быть внимательной. Не исключены еще покушения. Ориентируйте Мальвину на скорейшую реализацию второго этапа. И еще... Генерал ненадолго задумался.
– Насколько полезно расследование покушения на Кислого? Ведь можно поднять шум вокруг этого... Факт-то жареный: человек разоблачает преступление, а его пытаются убить...
– Да сейчас таких фактов! – нарушил молчание Карпенко.
– И все же... Как мнение исполнителей?
Дронов кашлянул.
– Мы пытались раскрутить это дело сразу же. Милиция отпихивалась как могла, я нажал через их министерство... Но вы же знаете – все вязнет, как пуля в подушке... А сейчас, думаю, идти этим путем смысла нет. К тому же у них правило: нет пострадавшего – нет и расследования. ";
– Раз нет смысла – не надо. Но обеспечьте сохранность доказательств – вдруг понадобятся... Верлинов улыбнулся.
– А насчет пострадавшего: это капитан ГРУ Василий Вертуховский, сорока одного года, из подотдела физических воздействий.
Повернувшись к Карпенко и Борисову, начальник одиннадцатого отдела сказал:
– Засекретили все, на любых уровнях. А на бюрократии прокололись: лекари передали в медуправление акт вскрытия трупа по факсу, им это для статистики очень нужно.
В последних словах генерала чувствовался явный сарказм.
Но «прокалываться» на мелочах свойственно не только врачам секретного госпиталя. Заканчивая совещание, Верлинов не напомнил о необходимости тщательной проверки «инициативника» Борули. Но Межуев об этом и так помнил. Однако генерал не подчеркнул важности точного установления) номера его войсковой части. И майор начисто упустил из виду этот момент.
Кровавой бойней у квартиры гражданина Зонтикова занимались несколько органов. Следствием – районная прокуратура, раскрытием – региональное управление по борьбе с организованной преступностью и местный уголовный розыск.
Следователь прокуратуры был молод, тяготел к сфере бизнеса и не любил опасностей. Поэтому должностные возможности он использовал для содействия коммерсантам, представительства интересов предпринимателей в органах власти, «консультирования» при привлечении бизнесменов к ответственности, часто выступал ходатаем в налоговой инспекции.
Все это приносило доход, несопоставимый с должностным окладом, и открывало широкие возможности в других сферах. Он ездил на новых автомобилях, переданных по доверенности и обслуживаемых специальными людьми, парился в сауне с коммерческими директорами, администраторами и менеджерами различных фирм, спал с поставляемыми ими девочками, вкусно ел на многочисленных званых обедах, приемах и презентациях, ремонтировал купленную недавно одним из акционерных обществ квартиру, ездил в престижные круизы, благодаря в мыслях родителей – торговых работников, у которых хватило мудрости и дальновидности пропихнуть упитанного Вовочку Ланского на юрфак и определить его дальнейший жизненный путь.
Путь этот был прям, ясен и определенен. Проявлять гибкость в работе, дружить с руководством, расширять полезные знакомства, крепить контакты с нужными людьми, уметь оказываться полезным и не стесняться просить об ответных услугах, уступках и одолжениях.
Это сулило медленное, но верное продвижение по служебной лестнице и постоянное укрепление материального благополучия. Он уже взял в банке льготный кредит, и частная строительная фирма приступила к возведению дачи в ближнем Подмосковье. Потом можно будет продать ее за баксы и построить новую, а там подойдет время сменить квартиру на более комфортабельную. Словом, дел предстояло много.
Должность давала ему ключ к благополучию и обеспечивала неприкосновенность, потому что ни милиция, ни контрразведка не имеют права «разрабатывать» прокурорского работника, а тем более вести следствие в отношении его. Угроза могла исходить только от вышестоящих прокурорских чинов, но те не располагали собственным оперативным аппаратом, а самое главное – желанием подрывать свои же корни, связывающие с «землей» и исправно подающие наверх животворные соки.
Некоторые коллеги Ланского, ведомые охотничьим азартом и старомодными представлениями о служебном долге, с утра до вечера копались в грязи, крови и человеческих испражнениях, жгли собственные нервы, портили желудки, получали зарплату продавца коммерческого киоска, угрозы от «заинтересованных лиц» и постоянные нахлобучки и выговоры от начальства, приобретали неврозы и сердечные заболевания, превращаясь к сорока годам в загнанных ломовых лошадей, не имеющих зачастую собственного угла.
Их пример подтверждал убежденность Ланского в правильности избранного им пути и служил наукой другим: с каждым годом фанатиков следствия и надзора становилось в прокуратуре все меньше и меньше.
Дело о явно бандитской разборке никаких дивидендов или полезных знакомств не сулило и могло принести только неприятности, если невзначай слишком глубоко копнешь.
С другой стороны, за ним не стояло сколь-либо влиятельных сил, требующих обязательного раскрытия, как в случае с похищением дочери главы районной администрации. Это избавляло от необходимости будоражить те, другие, заинтересованные в анонимности силы, которые угадывались в почерке и масштабах происшедшего.
Ланский добросовестно допросилсвидетелей: гражданина Зонтикова, которому ничего не было известно по причине отсутствия в момент перестрелки, членов милицейской спецгруппы, заставших уже финальную картину, воспроизведенную в протоколе осмотра места происшествия, двух соседей с третьего и четвертого этажей – единственных, кто явился по восьми посланным повесткам, и, естественно, тоже ничего не знающих.
Больше допрашивать было некого: семеро убитых не могли дать показания. Их тела исследовали судебно-медицинские эксперты, они написали акты о характере и локализации телесных повреждений и их причинной связи с наступившей смертью.
Один эксперт – дедушка пенсионного возраста – с въедливостью, присущей судебным медикам старой закваски, позвонил следователю.
– Я посмотрел пули под микроскопом, – дребезжащим голосом сообщил он.
– Они одного калибра и системы, но следы на них разные. Обратите на это внимание, когда будете назначать баллистику.
Ланский вслух поблагодарил, а про себя выругал старика за то, что лезет не в свое дело. Но баллистическую экспертизу для страховки назначил.
Криминалисты окончательно запутали картину происшедшего.
«... пять извлеченных из трупов пуль выпущены из представленных на исследование пистолетов „ПМ“ специального образца и имеют дополнительные следы, связанные с применением прибора „ПБС“. Три пули выпущены из двух пистолетов „ПМ“, не имеющих прибора „ПБС“ и на экспертизу не представленных».
Ланский собирался свести ситуацию к обоюдной перестрелке, в которой все участники оказались убитыми, а следовательно, привлекать к ответственности некого и можно прекращать дело с чистой совестью. Но раз были еще два «ствола», которые унесли с места происшествия...
Впрочем, это не слишком огорчило следователя. Он сел за машинку и отстучал письмо начальнику УВД округа: «Прошу поручить подчиненным вам сотрудникам провести оперативно-розыскную работу с целью установления лиц, совершивших преступление...»