По сравнению с тем уходом, который тела Госсейна получали в автоматических «инкубаторах», внимание, оказанное его телу в течение этого месяца, было, вероятно, на уровне, немногим выше примитивного.
Он снова осознал присутствие Лидж. Она сидела на краю кровати и взволнованно смотрела на него. Она ничего не сказала, и Госсейн, стараясь не напрягать свои натянутые мускулы, оглядел комнату.
Это была довольно уютная спальня с двумя одинаковыми кроватями, на одной из которых он лежал. На другой, по-видимому, тоже спали, и Госсейн предположил, что это кровать Лидж. На мгновение он задержался на мысли, что, вероятно, их посадили под замок вместе.
Это предположение он собирался проверить по возможности быстро.
Оглядев комнату, он опять посмотрел на Лидж, и в этот момент она заговорила:
— Как вы себя чувствуете?
Госсейн ухитрился успокаивающе улыбнуться. Он начал понимать, каким страшным для женщины ее положения, должно быть, показался этот месяц. Она не привыкла к опасностям и превратностям судьбы.
— Со мной все в порядке, — ответил он медленно. И челюсть заболела от сделанного усилия.
Ее нежное лицо выражало заботу.
— Одну минуту, я принесу мазь.
Она исчезла в ванной комнате и почти сразу вернулась с небольшим пластиковым тюбиком. Прежде, чем он понял ее намерения, она стянула с него пижаму. Налила на ладонь немного масла и начала энергично втирать его в кожу Госсейна.
— Я делала это весь месяц, — она улыбнулась. — Только вообразите!
Как ни странно, он понял, что она имела в виду. Вообразить, что Лидж, предсказательница, имеющая множество слуг, теперь сама выполняла такую лакейскую работу. Ее изумление собой сделало эту интимную ситуацию нормальной и естественной. Госсейн был не Энро, которому для счастья требовалось чувствовать тепло мягких женских рук, но он успокоился и ждал, пока она растирала ему ноги, руки и спину. Наконец, она отошла и стала наблюдать за его нерешительной попыткой сесть.
Госсейна испугала его собственная беспомощность. На будущее он должен принять это во внимание. Пока он пытался делать некоторые упражнения, разминая свои мышцы, Лидж принесла его одежду.
— Я все выстирала в корабельной прачечной и два часа назад искупала вас, так что можете одеваться, — сказала она.
Тот факт, что она умеет пользоваться прачечной, заинтересовал Госсейна, но он предпочел не отвлекаться на посторонние темы.
— Вы знали, что я проснусь?
— Естественно.
Должно быть, она увидела вопросительное выражение на его лице, потому что быстро сказала:
— Не беспокойтесь, пятна уже появились, как только вы проснулись.
— Когда? — При мысли о действиях его мышцы заныли.
— Минут через пятнадцать. Госсейн быстро оделся.
Первые пять из пятнадцати минут он медленно расхаживал по комнате. Затем он отдохнул минуту и следующие две минуты ходил уже быстрее, размахивая при этом руками. Наконец, он остановился и посмотрел на сидящую в кресле Лидж.
— Расскажите, что случилось с эсминцем, — попросил он.
Ее глаза сверкнули.
— Мы отрезаны, — мрачно сказала она. — Кто-то установил реле, которое уничтожило матрицу искривителя для ближайшей базы. Это случилось в тот момент, когда ее задействовали. Тогда же вы потеряли сознание.
Странно было слышать из ее уст технические слова, но сейчас он не обратил на это внимания, пораженный смыслом сказанного. В тот первый момент, когда Госсейн проснулся и еще не полностью пришел в себя, он только частично ухватил смысл ее слов. Нельзя сказать, что он не понял. Он понял. Но тогда сказанное Лидж было для него только объяснением, почему эсминец так долго не отвечал на видеофонные вызовы.
Теперь же его прошиб холодный пот. Отрезаны, сказала Лидж. Отрезаны в четырехстах световых годах от ближайшей базы. Если система искривителей действительно вышла из строя, теперь они зависят только от атомного двигателя со всеми его скоростными ограничениями.
Госсейн приоткрыл было рот, собираясь расспросить поподробнее. Но Лидж практически ничего не понимала в технике. Слова, сказанные ею, видимо, были подхвачены в течение последнего месяца и, вероятно, значили для нее очень мало.
Ему нужно было все срочно выяснить от более осведомленных лиц, чтобы иметь полную картину катастрофы.
Госсейн повернулся и с досадой посмотрел на запертую дверь. Эти люди, вероятно, не могут себе даже представить, что он может делать с помощью своего дополнительного мозга. Запертые двери были для него детской преградой, раздражающей, когда нужно было сделать так много. Он повернулся, собираясь задать вопрос Лидж.