Увидев искривитель, он почувствовал разочарование, но в то же время и облегчение.
Госсейн подошел к ящикам с картотекой. Они были закрыты магнитными замками, но его дополнительному мозгу потребовалось всего несколько мгновений, чтобы открыть их. Ящик за ящиком выдвигался при его малейшем прикосновении. Картотека была составлена из пластиковых карточек, похожих на дворцовый каталог, который однажды, когда он был Ашаргином, показала ему Нирена.
Каждая карточка была эквивалентна двадцати страницам типографского шрифта, отпечатанного на следующих друг за другом слоях молекул. Передвигая указатель, можно было открыть любую страницу.
Госсейн отыскал карточку со своим именем. В его досье было четыре печатных страницы. Отчет был довольно объективный, его большую часть занимало подробное описание событий, связанных с ним.
Первая фраза гласила: «Имя перенесено из ГЭ/4408С». Она указывала на существование по крайней мере еще одного досье. Далее следовало упоминание о его обучении у Торсона с пометкой: «Не смог найти ни одного, кто принимал участие в обучении. Обнаружил это слишком поздно, чтобы предотвратить».
Несколько раз упоминалось о Джанасене. Описывалась система искривителя пространства, которая телепортировала Госсейна из апартаментов Джанасена на Венере: «Этот прибор сделан теми же, кто создал мне Ф., и он действительно выглядит, как обычный стол для приготовления пищи». Это было напечатано, но на полях было приписано от руки: «Очень остроумно».
Прочитав все четыре страницы, Госсейн был разочарован. Он ожидал найти какое-нибудь объяснение или хотя бы намек на то, что произошло между ним и Фолловером. Но отчет был очень коротким и сухим. В конце четвертой страницы стояла пометка: «Смотри Ашаргина».
Госсейн нашел досье Ашаргина. Оно было большое. На первых страницах подробно описывалась жизнь принца с момента его прибытия в Храм Спящего Бога. До последней страницы оставалось неясным, почему ссылка в досье Госсейна указывала на Ашаргина. На последней странице было напечатано: «Отвечая на вопросы Энро при использовании детектора лжи, Ашаргин несколько раз упомянул имя Гилберта Госсейна». Около этого пункта на полях было написано от руки: «Расследовать».
Последний параграф досье гласил: «Насильственная свадьба принца и принцессы Ашаргин, похоже, переросла в любовь. Изменение, происшедшее в этом человеке, требует серьезного исследования, хотя Энро носится с идеей, что Ашаргин будет полезен даже после войны. Предсказатели считают его поведение образцовым в течение следующих трех недель».
Не было никакого намека на то, когда начались эти три недели, не упоминалось о путешествии на Венеру, в которое отправился Госсейн-Ашаргин, и не было никакого определенного указания, что он вернулся во дворец.
Госсейн положил досье обратно в ящик и продолжил осмотр комнаты. Он обнаружил узкую дверь, искусно встроенную в панель искривителя. Она вела в крохотную спальню, где был всего один предмет мебели — опрятно заправленная кровать.
Здесь не было шкафа для одежды, но была очень маленькая ванная комната с раковиной и унитазом. Дюжина полотенец висела на вешалке.
Фолловер, если это был действительно его личный кабинет, не особо баловал себя.
Изучение Пристанища заняло почти весь день. В здании не было ничего необычного. Несколько комнат для прислуги, несколько кабинетов для канцелярской работы, энергостанция в подвальном помещении и крыло, отведенное под тюремные камеры.
Клерки и персонал энергостанции жили в коттеджах, расположенных вдоль прибрежной линии, довольно далеко от главного здания. Апартаменты Янара и предсказателей выходили в один коридор. С задней стороны здания находился ангар, достаточно большой, чтобы вместить дюжину трейлеров. Когда Госсейн заглянул туда, он увидел семь больших машин и три маленьких самолета. Последние были такого же типа, как и самолет, который обстреливал его во время побега из тюрьмы.
Никто не мешал ему. Он свободно разгуливал по зданиям и по всему острову. Казалось, ни один человек не имел полномочий или желания побеспокоить его. Вероятно, на острове никогда раньше не возникала подобная ситуация, и, очевидно, все ждали прибытия Фолловера.
Госсейн тоже ждал, нельзя сказать, что без всякого страха, но с твердым намерением не отступать. Ему хотелось действовать, он чувствовал, что события движутся к решающей стадии быстрее, чем это видится.