Чтобы способствовать выполнению плана вербовки 100 000 «нестандартных» добровольцев, были установлены повышенные нормы вербовки для городских районов с населением, имеющим низкие доходы. В этих районах вербовщикам приходилось действовать энергичнее. Были созданы временные вербовочные бюро в негритянских гетто, в районы с преобладающим негритянским населением выезжали машины с неграми-вербовщиками, которые работали прямо на улицах. Используя юношеские клубы и конторы учёта безработных, вербовщики старались найти там молодых людей, которых можно было бы использовать как солдат.
На деле оказалось, что возросшие квоты на бедноту и малограмотных было очень легко выполнить, и во многих городах этим пользовались для компенсации ослабевшего потока добровольцев из более обеспеченных районов.
«Президент хотел привлечь на военную службу парней с улицы, —вспоминает полковник Уильям Коул из шестого армейского вербовочного округа. — Министерство обороны поставило нам задачу, и у нас никогда не возникало проблем. Мы всякий раз перевыполняли план».
Вербовщики морской пехоты из Сан-Франциско говорили то же самое. В 1969 году в округе Пьемонт[35], где проживает главным образом белое население со средним и выше среднего достатком, в морскую пехоту был завербован всего один человек.
В городе Беркли (штат Калифорния), имеющем подобный же состав населения, было завербовано четыре человека. Зато в Окленде, где почти все белое и чёрное население относится к низкооплачиваемым слоям и лишь очень незначительная часть имеет средний достаток, завербовано 120 человек.
Среди оклендских добровольцев почти 90 процентов получили при КТВС зачётный балл менее 31, причём 70 процентов из них составляли негры или мексиканцы и почти за всеми числятся приводы в полицию.
Из четырех вербовщиков морской пехоты, работающих в Окленде, двое — сержанты Вал Райдаут и Рэй Ле-Блэнк — негры. Они часто работают вместе, бродя по улицам, баскетбольным площадкам, сосисочным и всяким злачным местам, чтобы «потолкаться» среди «чёрной братвы». Если юноши-негры встречали их враждебно, то вербовщики старались не спорить. «Нам приходится применять различные способы подхода к молодёжи, — говорит Райдаут. — Обычно начинаю я. Если мне ничего не удаётся, то Рэй пробует другой способ. Он обычно говорит парням: „Не обращайте внимания на то, что мелет этот сержант. Слушайте-ка лучше, что я скажу“.
«Мы пользуемся их языком, — сказал сержант Поль Каунти, возглавляющий оклендское вербовочное бюро. — Нам приходится говорить „мужики“ вместо „ребята“. Полицейских мы называем „свиньями“. Очень важным для вербовки является заверение, что в рекрутском депо все новобранцы равны. И что в дальнейшей службе уже от самого тебя будет зависеть, сделаешься ли ты настоящим человеком». Так уличный хулиганствующий отщепенец получает информацию: он может стать в морской пехоте лучше, чем образованные студенты.
Иногда работе вербовщиков в Окленде мешают местные отделения организации «Чёрные пантеры», особенно при использовании средних школ в качестве базы вербовки. Однажды, когда оркестр морской пехоты прибыл в школу, где большинство составляют негритянские дети, и начал играть гимн США, поднялся «настоящий бунт». В результате вербовщикам пришлось направить свои усилия на другие способы «добычи сырья».
Сержант Ле-Блэнк несколько дней в неделе проводит в разъездах, посещая юношей, чьи фамилии он нашёл в списках лиц, годных к призыву. По пути, объезжая убогие деревянные лачуги восточного Окленда, он время от времени приветливо машет встречным женщинам или останавливается поболтать с каким-либо подростком. Так он добирается до дома, указанного в списке. То, что сына нет дома, не такая уж неожиданность. Дома мать и сестра паренька. Не так плохо. Ле-Блэнк разъясняет матери, что если её сына призовут в армию, то в девяти случаях из десяти он не получит ту работу, которую хочет. А вот если он подпишет контракт о добровольном вступлении в морскую пехоту, то получит ценную специальность. Он рекомендует матери переговорить с сыном и оставляет ей брошюру, в которой подробно описаны «профессиональные возможности солдата в морской пехоте Соединённых Штатов».
Несомненно, Ле-Блэнк понимает, что низкий балл при КТВС вряд ли даст отсутствующему сейчас пареньку возможность получить какую-либо специальность, кроме рядового пехотинца. Однако всегда остаётся незначительный шанс, и это, вероятно, всё-таки лучше, чем остаться на улице. «Морская пехота — это не только кровь и выпущенные кишки, —добавляет сержант. — Существует множество интересных и полезных вещей, которым сможет научиться парень. А уж если у него есть приводы в полицию, то только военная служба даст ему возможность исправить дело. Будет по-настоящему стараться — получит увольнение с почётом, а это способно пересилить любой полицейский протокол».
4
Обман, существующий при наборе добровольцев, не ограничивается безответственными обещаниями районного вербовщика, зажатого в тиски установленным планом вербовки и стремящегося во что бы то ни стало его выполнить. Обман продолжается и на более высоких уровнях, там, где вырабатываются политические решения и утверждаются рекламные темы.
Как указывает сенатор Дж. Уильям Фулбрайт и другие общественные деятели, министерство обороны США содержит информационный аппарат, состоящий из нескольких тысяч специалистов по общественной информации, на содержание которого, по самым скромным подсчётам, в год тратится не менее 40 млн. долларов. Эти специалисты помимо всего прочего занимаются разработкой программ встреч, приёмов и пикников с официальными лицами, формирующими общественное мнение. В их ведении находится создание непрерывного потока бесплатных рекламных фильмов, телевизионных и радиосценариев, передвижных выставок. В штате министерства имеется специальное бюро лекторов-пропагандистов, высылающее сотни своих офицеров для выступления на ленчах в различных клубах, с трибун съездов, собраний ассоциаций и т. п. Вся эта лихорадочная деятельность имеет целью не сообщить общественности объективные факты, а, как заявил сенатор Фулбрайт, убедить её в том, «что программы и системы вооружения ВВС, ВМС и армии… имеют право претендовать на ассигнования из общественных фондов в первую очередь, так как только они способны обеспечить нам мир».
Есть и ещё одно средство воздействия на людей, о котором, однако, говорят значительно реже. Оно не связано ни с международной политикой, ни с военными проблемами, ни с заботами взрослого населения страны. Зато сила его воздействия на молодых американцев весьма значительна. Это — реклама. Единственная её цель состоит в том, чтобы уговорить американских парней посетить районного вербовщика и вступить добровольцем на военную службу.
Командование вооружённых сил всегда широко рекламирует свою готовность принять добровольцев.
Раньше реклама ограничивалась настенными плакатами, в которых говорилось о величине денежного содержания, льготах, нормах питания и обмундирования, указывалось также время и место, где добровольцы могут подписать контракт.
На заре истории Америки вербовочные плакаты взывали с мольбой к населению и использовали первый попавшийся призыв, например: «Боже, спаси Союз!» — и ему подобные.
'С началом первой мировой войны, однако, вербовка и военная пропаганда в целом обрели чрезвычайно искусно отработанные формы. Военные плакаты изобиловали ура-патриотическими призывами вроде «Отобьём гуннов!» и изображениями немецких солдат в виде саблезубых чудовищ, пожирающих людей. Вербовочные же плакаты были с точки зрения психологического воздействия гораздо сильнее. Например, плакат 1917 года, выпущенный военно-морскими силами США, изображал соблазнительную девушку в бескозырке и широкой, не по плечу, тельняшке, с пленительными морщинками вокруг глаз. «Черт побери! Если бы я была мужчиной, — гласила надпись, — я пошла бы во флот».
35
Область США между Центральной равниной и Аппалачскими горами, включающая часть штатов Виргиния, Северная и Южная Каролина, Джорджия и Алабама. — Прим, ред.