- Виталик, выйди-ка на минутку, - Один из ребят стоял в дверях, - Поговорить надо.
- А до утра никак?
- Да, не надолго, а потом возьмешь себе еще одну девочку, если хочешь.
- Ладно, сейчас спущусь, - он стал нехотя одеваться. – Подожди, я сейчас вернусь.
Девушка не отреагировала. Ушел и хорошо, меньше работы. Платят все равно по времени.
Виталий Андреевич вышел на крыльцо. Несмотря на то, что на дворе стоял март, было не холодно. Он достал сигарету и закурил. Так хорошо и спокойно ему уже давно не было. Вдруг он почувствовал, что сзади в спину ему что-то уперлось.
- Что за шутки? Кто здесь? – он не ожидал ничего плохого, слишком уж хорошим был этот день.
- Докуривай, и пойдем, - чей-то голос из темноты был ледяным и абсолютно спокойным.
- Куда? – Тихорецкий попытался обернуться.
- Стой спокойно, не крутись. – В спину снова что-то уверенно воткнулось, - Хватит болтать. Спускайся с лестницы.
Его слегка подтолкнули. Он пошел, медленно наступая. Он все еще надеялся, что это шутка. В тот момент он еще не знал, что и дача, и машина, и отдых на природе – все это лишь красивая декорация финального спектакля. Где-то рядом, на улице раздались голоса, это рассаживались по машинам его выпускники и девочки, те, кто сделал этот день его жизни таким незабываемо приятным и, вероятно, последним. Они уезжали. Он услышал все тот же приглушенный спокойный голос: «Спасибо, ребята. Я Ваш должник. Увидимся».
Тихорецкий многому в жизни научился, но до сих пор не понял одной простой вещи - самые сильные чувства живут именно в детском доме. Там и любовь, и ненависть, все по-настоящему.
Не сопротивляясь, он дошел до бани, его втолкнули в дверь, а потом она закрылась. В предбаннике горел тусклый свет, и было невыносимо тихо. Там сидели двое – он увидел их и понял, что это конец. Виолетта Воронкова и Алена Фадеева. А за его спиной с чем-то острым в руке стоял Мишка Остапенко. Конечно, теперь Тихорецкий узнал его голос.
Виталий Андреевич попытался сказать что-то, но жизнь не похожа на Голливудское кино – там долго говорят, продлевая для зрителя эффектность момента. А здесь зрителей не было. Здесь были три израненных, измученных души. И эффекты им были не нужны. Он даже ничего не успел понять. Последнее, что услышал в своей жизни Виталий Андреевич Тихорецкий, было слово: «Прости», а потом что-то острое вошло ему прямо в сердце.
Через десять часов баня сгорела дотла, и никто не смог опознать труп неизвестного человека, непонятно как оказавшегося там. Кто он? Пусть в этом разбираются те, кому положено делать это.
* * *
Они смотрели на пылающую постройку и молчали. У каждого были свои мысли, свои переживания. Выкурив по сигарете, они, как по команде, развернулись и пошли прочь. Легче не стало, но жизнь Павлика и Анны Рудольфовны Зюзиной, свобода Кости Сидорова, искалеченные судьбы брошенных детдомовцев – все это было отомщено. Свершилась Высшая Справедливость, и для них появился свет в конце туннеля. Они повернулись спиной к прошлому, полыхающему пугающим оранжевым огнем и пошли навстречу будущему, счастливому и справедливому для них, юных, одиноких, забытых Богом.
Март-апрель 2004.
В Москве дождь
1.
Ночью начался дождь. Даже не дождь, а ливень. Москва буквально утонула в бурлящем потоке воды, хлынувшем с небес.
* * *
- Еще один труп, - Вероника Сафонова вздохнула и отложила листок со сводкой происшествий за ночь.
Одинокий мужчина, пятидесяти семи лет, инженер. Найден в собственной квартире с пятью ножевыми ранениями. Ничего не похищено, в квартире порядок. Непонятно, кому он мог помешать? Недавно аналогичный случай был где-то на территории другого района, об этом Вероника слышала на оперативке. Была убита одинокая пятидесятитрехлетняя женщина. Все точно так же – ночью, в собственной квартире, пять ножевых. Никаких следов взлома или присутствия посторонних, никаких следов борьбы, ничего. Теперь и в их отдел судьба подкинула подарок.
Голова отказывалась соображать, все-таки лето на улице, а Веронике в этом году отпуск раньше октября не светит. Что ж, придется приводить мозги в порядок. Чашка кофе, сигарета, и жизнь становится как-то веселее.
2.
Михаил Гриценко сидел на лавочке в сквере. Сегодня у него выходной, можно было бы поспать подольше, тем более что лег вчера очень поздно, но он почему-то вскочил в восемь. Он вообще не мог спать, когда на улице дождь. Сейчас уже потеплело, выглянуло солнце, воздух был свежим и влажным, улицы выглядели умытыми и нарядными, во всем чувствовалось лето. Мимо Михаила туда-сюда перемещались прохожие – уверенной походкой деловых людей проходили солидные мужчины в костюмах, суетливо сновали долговязые студенты, торопливо стучали каблучками молодые девушки в мини, не спеша, прогуливались бабули с колясками, подростки на роликах изобретали новые способы передвижения, бегали дети. Короче говоря, жизнь кипела, а Михаил все сидел и сидел, вытянув ноги и погрузившись в какие-то невеселые мысли.
3.
Сегодня вечером Вероника вновь встретится с Ним. Он умный, симпатичный, интеллигентный, понимающий. Да, так бывает. Ей совершенно не важно, что у Него нет крутой иномарки, зато Он заботливый и с Ним можно чувствовать себя уверенной во всем. Правда, пока она почти ничего не знает о Нем. Не знает, кем Он работает, где живет, не знает даже как Его фамилия. Он никогда не возил ее на своей машине, хотя машина у Него была, как-то Он обмолвился, что целый день провел в сервисе. Не то, чтобы Он что-то скрывал, нет. Просто Веронике было как-то неудобно спрашивать, хотя она и сама не понимала, почему. Иногда, когда человек нам особенно нравится, мы боимся лишний раз спросить или сказать о чем-то, чтобы не спугнуть это чувство или не порвать какую-то невидимую нить создающихся отношений. Как сотрудник правоохранительных органов, она, конечно же, могла бы за один день выяснить о Нем все, но она даже не собиралась делать этого - ей было просто хорошо с Ним, а все остальное казалось таким мелким и малозначительным.
К шести часам вечера голова Вероники была занята только этой встречей. Ей уже двадцать девять, ни мужа, ни детей, одна работа. Когда она пришла работать в милицию, она и понятия не имела, что совмещать эту работу с полноценной личной жизнью практически невозможно. Ей все говорили, а она не верила. Родители были категорически против ее профессионального выбора, но Вероника всегда была упрямой. В те времена, когда она поступала в Высшую Школу милиции, еще попадались те, кто не заплатил, а выучил, поэтому без всякой помощи и к удивлению родителей, она поступила. Вероника не могла сказать, что обожает свою работу, но прекрасно понимала, что занятая ей профессиональная ячейка хоть и не самая просторная и комфортная, но все-таки не хуже, чем у других. Она дает ей и определенный статус, и неплохую зарплату. Искать другую в тридцать лет глупо, а свято место, как говорится, пусто не бывает, поэтому Вероника работала всегда не больше и не меньше, чем требовала того ситуация. Она не была ни фанаткой, ни халтурщицей – нормальный среднестатистический женщина-следователь Районного Управления Внутренних Дел. В подходе к жизни Вероника была тоже вполне традиционна - ей хотелось уже, наконец, выйти замуж, завести ребенка и пожить несколько лет жизнью обычной женщины, но все как-то не получалось. Родители Вероники были активными работающими людьми, согласными на периодическое воспитание внуков, когда они наконец-то появятся. Вероника обладала довольно симпатичной внешностью и неплохой фигурой. Средний рост, светло-каштановые волосы, серо-голубые глаза. Обычно, женщины с такими данными выходят замуж намного раньше. У Вероники не складывалось – все ее мужчины были или слишком легкомысленными, или посягали на ее свободу, пытаясь подчинить себе и заставить навсегда бросить работу. Некоторые поклонники вообще не рассматривали их знакомство, как потенциально возможный брак. А влюбиться у нее до сих пор не получалось. Ей многие нравились, но она не способна была на какие-то сильные чувства или жертвы ради мужчины. Она хотела простых человеческих отношений.