С лица Книжника, упали очки; он вернул их на место - дрожащими, непослушными руками, закинул голову, с мольбой всматриваясь в чуть опущенное к нему, лицо "бутафорского властелина".
- Не убивайте... - Очкарик подполз вплотную к Молоху; принялся неистово покрывать поцелуями его обувь, поднимаясь выше, выше... - Я готов присягнуть на верность: всё - что вы захотите... Не убивайте, умоляю... Моя мать - не перенесёт такого удара!
Молох, на лице которого, осталась брезгливость, а, любопытство - сменила откровенная скука; шевельнул ногой, отталкивая Книжника от себя.
- Рассказывай. Всё, без утайки.
- Позвольте, я лучше покажу... - Очкарик с откровенно холуйской, заискивающей улыбочкой, завертел головой, смотря то - на Алмаза, то - на Молоха. - Так вы всё поймёте гораздо быстрее, и лучше... Это всё они, они! Я не буду никого покрывать, это изначально было самоубийством, я говорил им, говорил... Умолял, доказывал!
- Показывай.
- Мне нужен нож.
- Дайте ему нож. - Шиз махнул рукой, приказывая кому-то из присутствующих в зале мутантов. - Быстрее, быстрее... Только не думай, что тебе удастся убить меня. Я - бог, я - бессмертен.
- Я покажу! - Книжник пополз обратно к Алмазу, всё так же, стоящему с характерным лицом, наглухо и, бездарно провалившегося ликвидатора. - Всё дело в нём, остальные просто пешки, просто отвлекающий манёвр. Бессмысленный антураж...
- Не давайте ему ничего! - Пьяно крикнула Виктория, уже почти дошедшая до кондиции, изрядно пошатываясь - пытающаяся встать на ноги; но, Молох - даже не повернулся в её сторону. - Они все - одна команда...
Алмаз посмотрел на шиза, и понял, что у того - лицо человека, нащупавшего какую-то ниточку, идущего по следу; собирающегося распутать этот клубок - во что бы то ни стало... Любые доводы, любые возражения, аргументы - пропадут втуне: Молох попался на удочку очкарика, наживка уже была во рту. Оставался один, пока что непрояснённый нюанс. Когда, и кто - будет делать подсечку...
Он незаметно оглядел остальных мутантов, присутствующих в качестве статистов, на этом дурном спектакле. По сравнению с прошлым вечером, что-то изменилось, произошёл какой-то незримый перелом; стрелка весов влияния - качнулась, пусть и на полделения: но, в пользу четвёрки.
"А ведь вам страшно, падлам... - "Стеклорез" упёрся прессующим взглядом, в ближайшего к нему порченого. Тот; никаких двусмысленностей, никаких превратных истолкований! - вздрогнул от появившейся внутрях неуютности, правда, постаравшись сделать это - как можно незаметней. - Давай, возбуждай нервные окончания, вибрируй организмом... Я смотрю, здесь не находится индивидуумов, с прохладицей относящихся к нашему присутствию в этом уютном местечке".
Молох, всецело поглощённый новым виражом интриги, следил за Книжником, который с вымученной улыбочкой - принимает штык-нож, протянутый одним из мутантов.
- Сейчас, сейчас... - Он суетливо приблизился к Алмазу, загораживая его от шизофреника - своим корпусом. - Они зашили это, у него под кожей... Но я знал, знал! Они проговорились: думали, что я сплю. А я - всё слышал!
Алмаз увидел его лицо, находящееся совсем рядом; полностью изменившееся, скованное. Лицо человека, сделавшего очень крупную ставку; вполне вероятно, самую крупную, в своей жизни - ставку... На том самом игровом столе, где на месте банкомёта - сидит персона самого аскетического вида, одетая с угольно-чёрный балахон с капюшоном.
Тёплая сталь штык-ножа, скользнула в ладонь "стеклореза". И, тот - сжал пальцы, ухватывая неплохой холодняк; привычно, почти радостно... Губы Книжника, беззвучно и непродолжительно шевельнулись, и это шевеление - сложилось для Алмаза, в короткое "Кидай после крика". В следующее мгновение, очкарик начал разворачиваться лицом к Молоху, делая длинный шаг влево, выбрасывая левую же руку, в сторону.
- Вот оно! - Он ткнул ладонью с растопыренными пальцами, в направлении шиза, демонстрируя что-то, якобы находящееся на ней. Молох, машинально повернул голову, пытаясь понять, что показывает Книжник: выпустив Алмаза - из поля зрения... На чуть-чуть, на долю секунды.
"Стеклорез" метнул своё оружие, не принимая никаких картинных поз; скупым, резким движением, "из-под юбки". За разделяющее его и Молоха, расстояние - лезвие сделало всего пол-оборота, разворачиваясь острием к правителю Мутантограда.
"Главное, чтобы не начали шмалять с перепуга. - Алмаз, как завороженный - следил за полётом штык-ножа, не двигаясь с места; а мысли, текли как-то отстранённо: словно бы душой - он был в другой реальности. - Интересно, за убийство бога - какие-то особые санкции, на том свете предусмотрены? В каком ключе, знать бы...".
На один миг, душу вдруг царапнул слепой ужас; а вдруг, Молох, и в самом деле - бессмертен, и все их рискованные потуги, не более чем - бессмысленный набор телодвижений... Что сейчас всё пойдёт прахом, и бог - по настоящему рассердится.
Клинок вошёл в левую сторону шеи, чуть повыше кадыка; под небольшим углом. Шизофреник широко отрыл рот, будто желая вынести Алмазу - своё порицание, за этот неугодный поступок. Из горла, вырвалось лишь бессвязное, протестующее хрипение. В зале все замерли, с недоумением наблюдая, как первые струйки крови, брызнувшие из пробитой шеи; окропляют белую ткань кружевной рубахи. Как неспешно, буднично, совсем не грациозно - падает на пол, юношеская фигурка в театральном наряде: некрасиво, без всякой возвышенности - раскидывая руки, которые он перед смертью, успел поднести к горлу. И, возможно даже понять, что его кровь - ничем не отличается, от обычной человеческой...
Во взглядах мутантов, Алмаз увидел, без малого - суеверный ужас; вызванный таким - никак не допускающимся в их представлении, способом ухода бога. Молох, действительно был для них - небожителем, спустившимся сверху, чтобы установить свой порядок, где всем порченным; будет отведена новая, несравненно более выдающаяся роль... Несомненно, были и другие мутанты - изрядно потёршиеся на Материке, в изрядном отдалении от Красноярска. Учитывая их незатейливый, и прямолинейный внутренний мир, плюс отсутствие Молоха в пределах быстрой досягаемости; можно было сказать, что божественный ореол шиза - предельно потускнел в их памяти. Там, не было никакой идеи, о мировом господстве новой расы: зато была полная свобода и, возможность брать - всё что надо, не считаясь с мнением других. Делая для себя, иной вывод только тогда, когда приходилось раскидывать мозгами. Некрасивым, серым веером; где придётся...
Зато, основная масса порченых, постоянно варящихся в собственном соку, под зажигательные лозунги Молоха; имела совершенно другое мнение на этот счёт. Которое, в настоящее время - очень совпадало с устремлениями Алмаза, и Книжника.
- Что замерли? - Очкарик обвёл помещение стылым, неживым взором; в котором теперь сквозило что-то от повадок только что упокоившегося Молоха, поочерёдно останавливаясь на каждом присутствующем: исключая Шатуна и, рыжую - неуклюже пытающуюся выбраться из-за стола, выкрикивающую что-то нечленораздельное, яростное. - Есть ещё желающие, отправиться вслед за этим?
Через несколько минут, обезоруженные мутанты, столпились в углу зала; находясь под недреманным присмотром "стеклореза", вполне по свойски - ощущающего себя, в компании конфискованных "дыроделов".
- Бибика наша где? - Книжник, деловито покачивался с носка - на пятку, перед добросовестно прижатой Шатуном к стене - стремительно трезвеющей Викторией, уже понявшей, что она влипла в пренеприятнейшую коллизию. - Вещички наши где? Не буксуй боталом, а то кудри подпалю - для начала. Потом изобретём что-нибудь более оригинальное... Собственные жареные уши - не ела?
- Машина ваша рядом. - Рыжая смотрела если не затравленно, то уж точно - не думала выкидывать неожиданную пакость. - Вещи, по больше части, в нашей...
- А ваша - где?
- Там же, где и ваша.
- Вот и ладненько... - Книжник вдруг зло ощерился и, двинул рыжей в солнечное сплетение. - Это, за всё прошедшее. Гнида. Молись своему Молоху, чтобы вот эти двое - не рассвирепели. Тогда, твои ошмётки, по всему Красноярску отыскивать будут. В том случае, если это - кому-нибудь надо...